Когда она, как обычно, улеглась на солому и, в порядке разнообразия, уставилась в потолок, а не отвернулась к стене, я начала наступление:
— Тоскливо здесь, да?
Гоблинша изумленно посмотрела на меня, словно с ней заговорила стена, потом хмыкнула, закинула руки за голову и поболтала ногой.
— Это ты вроде как в подружки набиваешься? Понимаю, великанша — та еще зануда.
Лицо Эмилии пошло красными пятнами, кулаки сжались, она хотела вскочить на ноги, но мадам удержала и тихонько покачала головой. Мне тоже стоило немалых усилий сохранить на лице выражение сочувственного участия.
— Тебя Марсий посадил сюда раньше всех нас, и тоже безо всякой причины, — продолжила я.
— И что? Беспокоишься обо мне?
— Напротив. Похоже, тебе здесь неплохо.
— О чем это ты? — Она резко выпрямилась.
Я внутренне ухмыльнулась. Уинни казалась совершенно непрошибаемой, но стоило чуток пощекотать чувствительную точку на букву «М», и она становилась сама не своя.
— Ты единственная из нас, кого не заботит, как отсюда выбраться, — пояснила я, сделав вид, что не заметила вспышку. — Логично предположить, что тебя все устраивает… или даже нравится.
Уинни густо позеленела, глаза стали похожи на недозрелый виноград.
— Держи при себе это свое «логично», — передразнила она. — Я хочу выбраться отсюда не меньше вашего!
Я притворно вздохнула:
— Да, мадам Лилит не из тех, кто выпускает единожды сцапанную добычу.
— При чем тут эта грымза! Она бы и рада-радешенька от меня избавиться, но… — Гоблинша осеклась, кинула на меня сердитый взгляд и покрутила странные бусы. Я только сейчас их заметила. С виду как железные горошины.
— Но что? — настаивала я.
— Не твое…
— …дело? Ты это уже говорила.
— Где ворчун? — внезапно спросила Уинни.
— Кто?
— Паук. Он бы сейчас не упустил случая впрыснуть яд.
— Магнус не ядовит.
— В отличие от некоторых, — не удержалась Эмилия.
— Ему просто нездоровится, — поспешно вставила мадам и кивнула в угол камеры, укутанный непроницаемой тенью. — Он там, отдыхает.
Я попыталась вернуть разговор в прежнее русло.
— Так что по поводу условий твоего заключения? Чего от тебя хотят?
Уинни спрятала бусы под платье и прищурилась.
— Слишком уж наседаешь, Золушка. Чего тебе от меня надо?
— Золушка, Цветочек! — вскипела я. — Меня зовут О-ЛИ-ВИ-Я, неужели так трудно запомнить?
— Ну, хорошо: О-ЛИ-ВИ-Я, чего тебе от меня надо?
Раз уж она спросила без обиняков, я тоже отбросила притворство:
— Расскажи о Марсии.
— Что? — Такого вопроса она явно не ожидала и затравленно обернулась на соседнюю камеру. Озриэль, Эмилия и мадам встали со своих мест и приблизились к решетке.
— Я имею в виду то, чего мы не знаем. Его слабое место. Если ты, как утверждаешь, тоже хочешь отсюда выбраться, нам нужна информация.
— С чего вы взяли, что я что-то знаю? — окрысилась она.
— Мы с Ливи случайно слышали вашу с ним ссору в «Наглой куропатке», — спокойно заметил Озриэль, — когда Марсий принес тебе цветобабочек. Поэтому знаем про вас.
Эмилия удивленно вскинула брови, но промолчала.
— «Слышали», — презрительно скривилась Уинни, вскочив на ноги. — Подслушали, хочешь сказать!
— Это действительно вышло случайно, — поддержала я.
— Кое-кому просто не мешало бы научиться ссориться потише.
Я строго посмотрела на ифрита, и он пожал плечами.
— Раз уж вы сунули любопытные носы не в свое дело, то должны знать, что нет никаких «нас» и никогда не было. Наше знакомство было чистой случайностью, о которой оба хотели бы забыть.
— Ты ошибаешься. Марсий так уж точно не хочет.
— Он надел на меня чугунные башмаки! — рассердилась Уинни и потрясла тощей щиколоткой, на которой остались следы.
— А ты вылила на него суп.
— Он посадил меня сюда!
— А ты намеренно игнорировала все его попытки примириться. Хотя знаешь, какая у него чувствительная гордость и как это его уязвляло. И даже Индрик был тебе нужен только потому, что он прямая противоположность Марсию.
Уинни фыркнула и сложила руки на груди.
— Мы не желаем Марсию зла, — мягко продолжила я и коснулась ее локтя, но гоблинша тут же отпрянула. — Обещаю, мы используем эту информацию лишь для того, чтобы отсюда выбраться, и не станем вредить ему.