Пролог (1)
Стереосистема противным голосом Киркорова затянула «Цвет настроения синий», заставив меня закатить глаза.
Я сидела на этой идиотской свадьбе уже час и никак не могла понять, что я вообще здесь делаю. Невесту - Аньку Рыбушкину - я знала, но не могла назвать подругой. Ну да, мы в детстве играли вместе, так как наши матери дружили. Ну да, я училась в одной группе с ее братом, пока он не заболел и не отчислился. Ну да, я пару раз пересекалась с женихом. Но меня с Анькой не связывало ровным счетом ничего.
Хотя, несмотря на слабое знакомство, на невесту я посматривала с жалостью. Анька - миловидная, миниатюрная блондинка в белоснежном, взятом напрокат платье, сидела на своем месте надутая, как рыба фугу, и щетинилась торчащими из прически шпильками. Еще бы! Торжество выглядело так, будто выходила замуж не она, а ее мама. Дешевая столовка аля советский союз. Длинный стол, застеленный белой клеенкой. Еда в пластиковых тарелках. Куча каких-то непонятных престарелых родичей. Киркоров в качестве музыкального оформления. И вишенка на торте - жирный, вечно отпускающий сальные шуточки тамада-идиот. Чему тут радоваться?
Зато моей маман мероприятие весьма нравилось. Она, усевшись в окружении своих старинных подруг, обсуждала тонкости изготовления печеночных блинчиков. Остальные гости либо уже напились и подумывали, с кем бы подраться, либо нашли себе собеседников по интересам. Я же, не зная, куда себя деть, общипывала уже третью виноградную гроздь.
И вот, в очередной раз пошарив в собственной тарелке пальцами, я с горечью поняла, что в ней остались один лишь ветвистый стебелек. Осмотрев стол в поисках чего-нибудь низкокалорийного, я ощутила еще большую тоску. Ближайшая вазочка с фруктами находилась на другом конце стола, и тянуться до нее было бы неприлично. Впрочем, осмотрев наскучивших соседей и отметив, что мама с печеночных блинчиков перешла на ханкали, я решила банально пересесть.
На новом для меня конце стола почти никого не осталось. Все ушли демонстрировать свое неумение танцевать, один только высоченный лысый дядька, видно тоже здесь никого не знающий, сидел и с благожелательной улыбкой поедал заливное. Увидев перед ним четыре вставленных друг в друга мисочки из под этого самого заливного, я опознала родственную душу и даже снизошла до вежливой, приветливой улыбки. Дядька расценил это как предложение поболтать и, покачав головой, сообщил:
- Какой кошмар.
- Вы о чем? - преисполнившись к незнакомцу симпатией, осведомилась я язвительно. - О музыке? О гостях? О столе? Или, может, обо всем сразу.
- Нет, я о том, что никогда раньше не пробовал этого потрясающего блюда, - весело возмутился мой собеседник. - Как оно называется?
- Заливное, - улыбнулась ему я, а потом заинтересовалась. - А что, вы действительно никогда такого не ели?
- О, я в вашей стране уже четыре с половиной года, - ответил он. - Но до сих пор не проходит и недели, чтобы меня что-нибудь не удивило. Кстати, Эрик.
- Марина, рада познакомиться, - улыбнулась ему я, с удовольствием пожав шутливо протянутую руку. - Каким ветром иностранца занесло в нашу дыру?
- Не поверите, - дернул бровями он. - Я эмигрант. Сбежал от долгов. У меня даже паспорта нет, и я уже четыре года, тьма покрой эту бюрократию, не могу его получить.
- Да не верю! - удивилась я, не понимая, шутит он или правду говорит. - Эрик, хочу вас расстроить, но вы эмигрировали не в ту страну. Обычно эмигрирую от нас.
Дядька все больше и больше мне нравился. Я осмотрела его, пытаясь угадать, откуда же он приехал. К сожалению, так с наскока определить у меня не вышло - лицо у Эрика было какое-то нетипичное, вытянутое. Толстая кожа от улыбки сложилась крупными складками. Тогда я прицепилась к одежде. Верхние пуговицы белой рубашки дядька расстегнул, пиджак серый повесил на спинку стула, стрелки на брюках выгладил идеально. В общем, аккуратность - наше все. У меня тут же появилось предположение.
- Вы из Великобритании? - осведомилась я, перейдя, пробы ради, на английский.
- Нет, - удивляя меня еще больше, Эрик без особого труда сменил язык вслед за мной. - Хотя, честно говоря, я хотел бы туда перебраться когда-нибудь. Чувствую, мне бы там понравилось.
- Может, тогда из Франции? - перешла я на второй язык, который более или менее знала.
- И опять нет, - на чистом французском ответил мне Эрик. - Право, мадмуазель, разве я похож на этих поедателей лягушек?
- Неужели из Германии? - опасливо спросила я на языке, который начала учить только недавно.
- Вам нужно подтянуть немецкий, фройлян, - сказал он таким чистым выговором, будто родился в Берлине и провел там большую часть свой жизни. - Нет, вы не угадали.