На самом деле помочь я ей согласилась для того, чтобы утащить этот самый браслет домой и там, интереса ради, показать сначала маме, а потом - Максу. Меня разобрал научный азарт. Я даже размечталась. А что если призраки - вовсе не сказка, а реальное физическое явление, которое можно изучить? Такой расклад попахивал нобелевской премией и кучей денег. Ведь призраков можно было бы как-нибудь использовать на благо человечеству. Да и вообще - это фактически путь к бессмертию!
- Вот тут, в траве, - ткнула русалка пальцем в рогоз. - Его к берегу прибило.
Предвкушая, как мы с отцом будем искать ученого для исследования диковинки, я наклонилась и сунула руку в мутную воду. Пошарив и собрав рукавом кожаной куртки всю ряску, я, наконец, нашла что искала.
Браслет оказался мощным, шириной сантиметров в десять. Я присвистнула и даже поискала пробу - металл походил на серебро и весил немало. К тому же на нем имелась красивая гравировка, изображавшая стоящий на острой вершине кубик. Неизвестный мастер явно много играл в «майнкрафт» - на кубике щетинились горы и плескались моря.
- Хочу тебя расстроить, - сказала я русалке, - планета все же круглая.
- Круглая? - удивилась она.
- Да, круглая, - потыкала я пальцем в изображение на браслете. - Вот это - не правильный рисунок, кто бы тебе что ни говорил.
- Ну... ладно, - неуверенно согласилась она, а потом спросила пободрее. - Так что, мы сейчас пойдем к Эрику?
- Нет, сейчас мы пойдем ко мне домой, - разочаровала ее я, достав из клатча пачку одноразовых платочков и принимаясь вытирать украшение.
- А когда к Эрику? - не отставала рыбина.
- Завтра, может быть, - соврала ей я, закатав рукав и примерив украшение. - Смотря какая погода будет.
Где-то невдалеке загудел, оповещая о своем приближении, поезд. Дождь припустился, превратившись в настоящий ливень. Серебро блеснуло, отразив далекую вспышку молнии. Украшение очень подходило к моему наряду. Я даже пожалела, что к нему привязана какая-то глупая, мертвая рыбина. Если бы не это - с удовольствием бы носила.
Из череды мыслей меня вывел хитрый смешок. Я удивленно подняла глаза и увидела, что русалка изменила цвет. Теперь кубик внутри нее светился не голубым, а оранжевым, ярким светом. Но и помимо этого в ней что-то переменилось. Из взгляда и позы ушла вся напускная дурашливость, и теперь русалка смотрела на меня насмешливым взглядом. Тем самым взглядом, которым смотрит вслед оставшейся без копейки жертве хитрая цыганка.
- Как мило, - оскалилась она своими острыми зубками. - Кстати, ты симпатичная. Повезло, не придется ютиться в теле какой-нибудь уродки.
- Что? - удивилась я.
- Да так, - ответила она, махнув ручкой. - Не бери в голову. И удачи тебе там, на том свете. Если он, конечно, есть.
С этими словами она неожиданно резко кинулась на меня. Я отшатнулась, не устояла на каблуках и рухнула прямо в траву. Холодные руки, только пару минут назад бывшие совершенно неосязаемыми, с силой впились в мою шею. Я попыталась их отодрать, но тщетно - русалка держала воистину мертвой хваткой. Она навалилась на меня всем телом, а я извивалась, тщетно пытаясь ее сбросить. Сверху, над нами, загрохотал груженый состав, свет замелькал, падая на улыбающееся лицо этой рыбьей гадины.
Я начала задыхаться. Я задыхалась от того, что меня душило мое же неверие в призраков. Запоздало до меня дошло, что если бы я только хоть на секунду задумалась, если бы я испугалась, если бы я не искала всему рациональное объяснение, то не оказалась бы в этой скверной ситуации. Но я оказалась. Меня пыталось задушить злобное привидение, и это было неоспоримым фактом.
Впрочем, меня мог ударить инсульт из-за подсыпанного мне ЛСД, или я смотрела очередную сцену навязанного мне гипнозом спектакля. Именно с такими мыслями в голове я и потеряла сознание от удушья.
Пролог (4)
Я тонула в колодце мазута. Ну, или, по крайней мере, мне так казалось. Черная, вязкая жидкость словно тиски сдавливала мои ноги - пока по колено. Сверху бил яркий, невыносимо белый свет.
Меня всегда веселили рассказы «счастливчиков», переживших клиническую смерть. Все эти байки про свет в конце тоннеля звучали так абсурдно. И ежу же ясно, что этот самый свет был всего лишь лампой, что светила над операционным столом. Этим я себя и успокаивала. Я смотрела на свет сверху, думала о больнице и бесконечно щипала собственные руки.
Щипала, но ничего не чувствовала.
Надежда, что я вот-вот очнусь в реанимации, выветривалась с каждой секундой. Все это было слишком. Слишком внезапно, слишком реалистично, слишком странно.