Правда, относительное спокойствие длилось недолго. До моего, прибитого депрессией сознания наконец дошёл смысл сказанного Галкой, и у меня начался приступ истерического смеха. Мысль, что сначала народ пачками помирал, а теперь поголовно женится — меня просто доконала. Похоже, от всего происходящего я благополучно превратилась в неврастеничку, и успокоительное всё же пригодилось.
— Рита, тебе надо с ним поговорить, — сказала Галка, когда позади остались и шлепки по лицу, и холодный душ, и полстакана валерьянки.
— Зачем, Галь?
— Хотя бы расставить точки над «i».
— Зачем?
— Перестань повторять одно и то же! Просто надо.
— А смысл?.. Помнишь, что на этот счёт народная мудрость говорит? Если мужчина ведёт себя так, будто ему плевать, ему и вправду плевать.
— Рит, ну чего ты всякую банальщину повторяешь?! Мало ли какие глупости народ выдумывает? Обстоятельства же тоже нужно учитывать!
— Это не глупости, Галь, это правда жизни. К тому же всё уже решено. Всё, понимаешь?
— Да что ж все влюблённые такие идиоты!
Галка просидела со мной до глубокой ночи, но от замужества больше не отговаривала, вняв наконец заявлению Магистра, что голос разума я всё равно не услышу и сама на разговор с Азаровым точно не пойду. После валерьянки я в хлам накачалась мартини и уснула в уверенности, что Виктор исчез из моей жизни навсегда.
***
Я нехотя поднялась и поплелась в ванную, где пробыла минут сорок. Затем неторопливо сделала причёску и макияж. Я не пользуюсь услугами визажиста — не от скаредности, конечно, просто люблю делать это сама. Даже в театре всегда сама гримировалась.
Ольга, помогая мне одеться, не удержалась от комментария и против своих же правил посетовала на мой выбор будущего супруга.
— Как же вас так угораздило, не пойму… Ей-богу, вы бы хоть с Андреем посоветовались. Это ж ни в какие оглобли…
Я лишь обречённо махнула рукой. Она вздохнула и, молча зашнуровав корсет, отправилась порадовать жениха сообщением о моей готовности.
До выезда оставалось около часа. Я сидела перед зеркалом, вглядываясь в своё бледное отражение, когда дверь без стука распахнулась и в проёме возникла фигура Азарова.
Он, не проронив ни слова, прикрыл за собой дверь, бесшумно приблизился и осторожно взял меня за плечи.
Всё происходило так тихо, что я забеспокоилась, вдруг он — плод моего больного воображения? И только Магистр, встрепенувшийся и весь обратившийся в слух, убедил меня, что передо мной не фантом.
За те несколько минут, что Виктор безмолвно смотрел на меня из зеркала, я мысленно успела высказать ему всё. Как он бросил меня одну-одинёшеньку на растерзание мучительным думам. Как оскорбил в лучших чувствах своими сомнениями. Как не сделал нужных шагов и предоставил решать нашу судьбу мне, хрупкой измученной девушке, вместо того, чтобы взять всё в свои сильные, мужские руки…
— Я люблю тебя, — вдруг твёрдо произнёс он.
Пару секунд я смотрела на него в молчании, а затем язвительно воскликнула:
— Как это вовремя! Ты бы ещё об этом в ЗАГСе объявил!
— ЗАГСа не будет. В смысле, с этим человеком, — разозлился Виктор.
— А что, мой жених подавился котлетой? Или захлебнулся коньяком?
— Нет, с ним всё в порядке. Но ты не сделаешь этого. Я не позволю тебе выйти замуж за этого идиота! Слышишь?! — он резко развернул меня к себе, рывком поднял и слегка встряхнул, видимо, чтобы лучше дошло.
— Не кричи, я не глухая. Кто ты вообще такой, чтобы что-то мне не позволять?! — глаза мои полыхнули яростью, в которую за долю секунды трансформировались обиды. — И руки убери, ты порвёшь мне платье.
Виктор как по команде выпустил меня, и я хотела сразу уйти, ничего не объясняя, просто повернуться и уйти. Но сделав пару шагов, обернулась.
— У тебя была целая неделя. Целая неделя, чтобы принять решение. Это почти вечность! А ты… ты опоздал, извини.
После чего, не обращая внимания на его вытянувшееся лицо, вышла из комнаты.
Я неслась по коридору, проклиная и себя, и всю свою родню. Ну кто, кто наградил меня таким жутким характером?! Мама, папа, бабушка? Кто?! Ещё вчера я готова была броситься ему на шею, услышав эти слова! Почему вчера была готова, а сегодня уже нет?!
Очнулась я на верхнем балконе, когда ветер ударил в моё разгорячённое лицо. Стая голубей, потревоженная моим внезапным вторжением, сорвалась с перил и, громко хлопая крыльями, взмыла в небо.
— Потому что вчера я ещё сомневалась в его любви… — медленно произнесла, провожая птиц взглядом. — Неужели это опять всего лишь моя гордыня?..