Анастасию блаженствовала, долгожданная свобода окутывала ее душу, как уютное покрывало и Настю не смущало, что это покрывало было забрызгано кровью Джимми, ей и самой было странно это равнодушие к своему мучителю. Ну, был, ну мучил, все уже позади, и остановила она его, и справедливость восторжествовала, все точка, из сердца вон! Наконец, когда в потертом зеркальце ванной стала отражаться женщина более-менее похожая на Настю, она решилась выйти. В момент ее душевной слабости внимательно следившая за ней хозяйка Джеcсика, подстерегла и склонила к близости. Анастасия снисходительно, но с брезгливостью отдала себя на откуп бедной женщине, которая уже давно была лишена тепла взаимности. Ладно, пусть, иногда нужно быть щедрой и благотворительной. Сегодняшнее утреннее приключение иначе, как акт благотворительности и не рассматривалось. С Анастасией что-то происходило, она изменилась. Всегда смелая и решительная, женщина вдруг поняла, что боится. Боится идти по улице, если она недостаточно освещена, боится шумных компаний, идущих навстречу, громких голосов — всего, на что раньше внимания не обратила бы.
А вот и знакомая покосившаяся, словно от лишней дозы спиртного, вывеска.
— Привет, — озираясь по сторонам, Настя устроилась за стойкой.
— Это ты, Ниара? — ужаснулась Памелла, едва узнав в посетительнице ту сногсшибательную женщину, что приходила пару недель назад.
— Куда пропала-то? Что с тобой случилось? — посыпался ряд вопросов. Памела даже присела с ней рядом. — Ты слышала про Сэма? Ужас! Его нашли зверски забитым в подвале собственного дома! Оказывается, он был маньяком! В том же подвале он держал свои жертвы, мучил их, а потом убивал. Трупы нескольких девушек откопали на заднем дворе.
— Знаю, — ответила Настя глухим голосом.
— А ты не..? — глаза Памелы округлились от ужасной догадки, — это он с тобой сделал?
Настя промолчала, но ее внешний вид говорил за себя, официантка догадалась, что она была его последней жертвой и … его палачом.
— Как же тебе удалось выбраться? Это ведь ты его, ну…
— Я, — не стала отнекиваться Настя, — это был настоящий ад!
— Тебе нужно уходить отсюда, — испуганно выдавила из себя Памела, — когда полиция пришла сюда, я рассказала им о тебе. Они разыскивают убийцу. Но ты ведь защищалась, другого выхода не было, правда? Беги! Я никому не скажу, что ты приходила. Если б я знала, то не стала давать твоего описания. Но ты пропала, хотела прийти сюда работать и исчезла. Я уж думала, что не увижу тебя никогда.
— Меня не так просто убить, — горько сказала Настя, — a внутренний голос продолжил — сама судьба выдергивает меня из лап смерти, чтобы я жила и мучилась, чтобы еще при жизни оплатила все свои грехи. Но с каждым разом я погружаюсь еще глубже в пучину отчаяния и зла, я не знаю, как прекратить все, как оборвать эту нить страданий.
— Я хоть и знаю тебя недолго, но вижу, насколько ты сильная женщина. Быть может, у судьбы свои планы на тебя.
— Тогда она самая коварная и жестокая, — усмехнулась Настя, — ладно, пойду я. Думала, что найду здесь работу, но, видно, честный труд не для меня.
Беглянка пожала руку официантке в знак прощания и направилась к выходу. Она не заметила, как мужчина, сидевший за одним из столиков, поднялся и последовал за ней. Слежку Настя почувствовала скорее кожей. Чей-то взгляд будто дырявил спину, прожигал затылок. Замедлив ход у одной из витрин, oна уловила на себе внимание незнакомца, который тут же отвернулся и сделал вид, что ищет что-то в портфеле. Потом, стоило женщине продолжить путь, как он тоже пошел в этом же направлении. Сомнений не оставалось, за ней следили, но кто? Кому это нужно? Если полиции, то ее бы сразу арестовали. Может, думают, что у меня есть сообщники? Как же! Люди Самсона? Вряд ли, они заполучили убийцу. Сердце чуть сжалось от воспоминания, Сильвии, наверное, уже нет в живых. Странно? Почему я не испытываю горя, она была близким человеком? Или еще одним свидетелем моего падения? — Настя усмехнулась своему равнодушию. — Да! Она, несомненно, любила меня, но, кто, как не Сильвия открыла двери в пучину разврата? Своей любовью она надеялась искупить вину? А чувствовала ли она себя вообще виноватой?