– Ну, под борщ у нас положено, – вмешалась Любовь Ильинична, защищая мужа. – Сама знаешь.
Все сели есть борщ, и в комнате был слышен лишь стук ложек. Иногда Любовь Ильинична дула на ложку как-то особенно громко, затем втягивала в себя охладившуюся жижу, а ее муж что-то начинал говорить про Путина, но потом так же быстро замолкал.
– Марина, а что это за суп? Тут все плавает в тарелке целиком! – спросил Марину Луи, так и не притронувшись к борщ у.
– Это вареные овощи плавают.
– Так они же почти целые тут, не перемолотые, как пюре.
– Да, это борщ, Луи. Его так едят.
– Извини, но у нас такие супы перемалывать положено. Целиком овощи у нас только свиньям дают, пардон… но я такое есть не буду. И еще он горячий, как кипяток!
– Мама, у тебя есть миксер? – вскочив, прокричала Марина. Она уже начинала выходить из себя. Затея с приездом француза не нравилась ей с самого начала.
Любовь Ильинична испугалась и от этого даже немного подскочила. Иван Петрович разлил по рюмкам самогон и, не дожидаясь тоста, сразу выпил.
– Есть, а что? Борщ не нравится? – испуганно проговорила она.
– Да этот козел только протертое ест. Давай ему миксером перемелем и в холодильник поставим, чтобы остыл. А то он тут с голода сдохнет!
Любовь Ильинична все поняла: схватив со стены миксер, она вставила его в кастрюлю с борщом, и в течение пары минут суп-пюре был готов. Чтобы кастрюля быстрее остыла, она поставила ее в морозилку.
– Что она делает? – спросил Луи.
– Борщ-пюре тебе готовит! – нервно отрезала Марина.
– А что это такое?
– Это? – Марина взяла в одну руку тарелку с супом и показала на нее указательным пальцем. – Это – борщ-пюре. Наше новое русско-французское блюдо.
В этот момент Иван Петрович выпил четвертую рюмку и повернулся в сторону холодильника.
– Ну, Путин – он мужик! Не то что Обама этот, тьфу – хуже бабы!
– Марина, а с кем твой отец разговаривает? – испугавшись, спросил Луи.
– С холодильником, он после четвертой рюмки всегда должен с кем-то поговорить о политике. Ты-то не можешь ему компанию составить, вот он с холодильником и говорит! – со злобой ответила Марина.
– Это… это кошмар! Это ненормально, Марина!
– Ты лучше суп ешь. Нормально или нет – не нам судить, каждому свое.
Луи стал есть суп. По его лицу было видно, что тот ему нравится. После третьей ложки он улыбнулся и посмотрел на Марину каким-то детски-невинным взглядом:
– Вкусно, это совсем другое дело. Очень вкусно!
– Ну, слава Богу! – сказала Марина, выдохнув. Она уже была утомлена иностранцем и думала, как отвезти его в отель.
Луи поел и запросился в туалет. Марина вывела его на улицу, подвела к туалету и, объяснив, как им пользоваться, ушла в дом. Луи снял штаны, устроился как мог, и стал разглядывать куски газеты лежавшие рядом. Причину появления последних он не знал и даже боялся предположить. Взяв их в руки, Луи стал изучать странные для него русские буквы. В этот момент в туалет, через дырку в одной из досок, заползла кошка и стала тереться о ноги Луи.
– Брысь, брысь, пошла! Фу…
Но кошка не унималась и мурлыкала сильнее, чем обычно.
– Гадость какая, брысь.
У Луи от неудовольствия скривилось лицо, и он выскочил из туалета как ошпаренный. Не успев по дороге застегнуть штаны, Луи забежал на кухню и прокричал:
– Марина, там кошка в туалете. Она мне не дает это сделать… лезет ко мне носом своим. Прямо туда…
– Все, хватит! Мы уезжаем! – прокричала Марина.
Иван Петрович опрокинул уже седьмую рюмку и заговорил с холодильником:
– Так… так Меркель-то что? Она же не самостоятельная фигура!
Любовь Ильинична делала фарш для пельменей, а Мурка уже лазила рядом по столу, иногда нюхая мясо своим мокрым носом.
– Сегодня вечером пельмени полепим. Дам зятьку попробовать! – сказала она, посмотрев в сторону мужа и улыбнувшись.
– Так Обама… – сказал Иван Петрович и ударил кулаком по холодильнику.
Марина теряла терпение. Она посмотрела на Луи: его штаны так и не были застегнуты, под ширинкой виднелись белые трусы. Лицо возлюбленного исказилось от ужаса, а губы тряслись:
– Марина, я хочу домой. Увези меня, пожалуйста! Я прошу тебя.
Через час на дачу приехало такси. Марина назвала адрес отеля, предварительно позвонив туда и забронировав номер. Нехотя поцеловала Луи в щеку и помогла ему забраться в машину. Перед отъездом Луи спросил ее:
– А почему в туалете у вас лежат газеты?
– Как почему? Чтобы читать! – спокойно ответила Марина.
– А… – с пониманием ответил тот. Вечером они всей семьей ели пельмени, которые налепила Любовь Ильинична. Мурка лежала на коленях у Марины и тыкалась ей в руку своим мокрым носом. На улице шел сильный дождь, отчего внутри дома становилось еще уютнее.