Это все фраки. Это все, конечно, фраки свое дело делают. И тот, и другой – словно родились в них. Дурак, чего это я столь бурно восстал против сих вершинных достижений рода человеческого?
Если и не на их крылатых фалдах долетели мы до светоносных французских салонов, рассадников любомудрия, просвещения и гуманизма, то уж, наверняка, ими завершен наш путь от пещеры и мордобоя к милосердию и терпимости. Да, мы еще звери, – сказал нам легкомысленный мистер Фрак, жонглируя изящной тростью, как волшебной палочкой, – да, мы еще тьма хищного инстинкта и кровожадности, но мы уже и нечто другое.
Отец Кэрен тоже во фраке. Ну и Хромополк. Круглая, добродушная морда луны – чистый Пьер Безухов.
После торжественной увертюры и вольных упражнений с фотографами свадьба переместилась поближе к зданию. На лужайке перед особняком под развесистым каштаном, – может быть, кленом, – может быть, дубом, ясенем... Помню что-то развесистое над нами, густое, зеленое, щедрое, вымахавшее до небес, праздничное и нарядное.
На лужайке перед особняком, чуть сбоку, под развесистым кленом выстроились молодожены и мы, их родители. Поздравления принимаем.
Длиннющая очередь гостей.
Не за хлебом, не за сахаром, не за керосином...
– Ты помнишь эти очереди?
– А что же, я не помню?
– В нашей прошлой жизни...
– Вот именно, что в прошлой.
– В нашей прошлой жизни легче назвать то, за чем не было очередей, чем то, за чем они были. Ты со мной не согласен?
– Я помню очереди даже за водой. За простой водой, у колонки, у нас на углу. Чтоб я так была здорова.
– А в баню? Очереди в баню были, по-моему, до самого нашего отъезда.
Длиннющая очередь гостей. Стоит, болтает, хохмит, веселится. Девицы-официантки с подносами обслуживают ее.
Ну вот и Кирилл... Кирилл?!
Подходит Кирилл. Тоже обнимает, лобызает. Как все. Как будто не он и не вчера еще обещал не прийти. Однако бравости не поуменьшилось, в сторонку меня тащит.
– Неудобно, Кирилл... Гости... Ты не один...
– Ничего, на минутку.
Отходим с ним в сторону. Он тут же, прямой наводкой:
– Я вижу, ты этого Потапова чуть ли не в родственники записал.
Выстрел не был неожиданным. Но столь нагло?! Столь нагло после нашей вчерашней схватки на дне рождения? Твое счастье, Кириллец, что мы на свадьбе. Еще слово – и нам придется распрощаться по-настоящему. Я не произнес это вслух, но он, тем не менее, расслышал, видимо, и вовремя ретировался.
Я решил забыть о нем напрочь и, как наметил себе, целиком окунуться в праздничную стихию свадьбы. Но не тут-то было. Не прошло и получаса, как с весьма таинственным и заговорщицким видом подошла Полюся.
Уже все в зале были, уже все рассаживались за столы, а мы с мамой и Нинулькой чуть задержались у боковых дверей, чтобы подняться на второй этаж. Нам, вместе с родителями Кэрен, надлежало участвовать еще в одном церемониале: торжественном выходе в зал по мраморной лестнице, как в кино, под фанфары оркестра.
Полюся, женщина экзальтированная, все вокруг замечающая, подошла ко мне с весьма таинственным и заговорщицким видом, взяла меня под руку и взволнованно затараторила:
– Ты видел Кирилла? Что-то он мне не нравится сегодня. Я видела, как он разговаривал с этим парнем. Кто это, Сашкин бос? Я не могла слышать, о чем они говорят, но Кирилл вел себя, как ненормальный. Я думаю, за ним надо посматривать. Как бы еще скандала не было. Ты же знаешь, какой он, когда выпивает. Что ты думаешь?
– Я думаю, твои страхи напрасны, не порть себе настроение.
– Ты думаешь?
– Я уверен.
– Слушай, почему ты не во фраке? Ты и так хорош, но представляешь во фраке! Ты был бы неотразим.
– Да.
– У тебя чудные сыновья.
– У меня все чудное и неотразимое. Увидимся позже. Иди в зал.
– Потанцуем?
– Обязательно.
Я уже убегал от нее, когда вдогонку услышал:
– Так ты присмотришь за ним?
В течение последующей процедуры, пока гремели фанфары и аплодисменты, пока сходили по этой торжественной лестнице, пока усаживались за стол и вздымались первые тосты, ни Кирилл, ни Полюся, ни Хромополк не вылазили из моей бедной головы. Что делать?
Можно сказать Диме, другу и родственнику. Тот бы с десяток Кириллов скрутил в бараний рог. Был страшным буяном в детстве. Да и сейчас заметно, как руки его богатырские просят порой чьей-то неприятной физиономии.
– Как бы ты его скрутил, Дима?
– Вот так... в бараний рог! А што-о жэ?
Но нет, Дима не годится по двум причинам. Во-первых, горяч, может играючи превысить полномочия. Во-вторых... во-вторых, захочет войти в курс дела, во все детали и подробности. А што-о жэ, я повидло по-твоему?..