Шарма вызвал рабочих. Перископ убрали, в отверстие завели металлический трос. В несколько секунд пробили второе отверстие — оно было намечено и начато во время отсутствия Игоря. Завели второй трос, вытянули концы к блокам…
Брату Тамракара и тем двоим надели наручники. Потом их связали в одну цепочку, гуськом. Собрали оружие, инструменты взлома, остатки консервов. Раненых — двух полицейских и одного грабителя — положили в тени.
Солнце уже накаляло камни, горячим маревом заливало склоны, пекло головы.
— Доктор Шарма, отвечайте, — вызывал по переговорнику старший офицер. — Вы слышите меня?
— Давайте, — махнул рукой Энгельбах, и Шарма включил лебедку.
С мерным, низким гулом натянулись тросы, дрогнули блоки, закрепленные на стальных стояках, и «дверь» поползла вверх. Медленно, неохотно, но все же достаточно ровно она шла по двухтысячелетним каменным пазам, шла с тяжким, глухим гулом, скрежетом, шла, замедляя ход, и вот встала. Лебедку выключили.
За поднятой плитой открылся невысокий порог и за ним — камера-ниша. Что в ней было, разглядеть не удавалось. Прямо за дверью, заслонив собою проход и предостерегающе подняв руку, стояла человеческая фигура. Вначале она казалась такого же цвета, как камень, как монолит скалы — черно-пыльный, глухой, тяжелый. Но вот лучи фонарей и светильников проникли сквозь пыль, и под ней глубоко, неярко засветилось, засияло что-то мягко-рыжее, а выше, над головой, сверкнуло и заискрилось ярко-белое, ярко-синее, радужное…
Это был золотой Будда, украшенный короной, серьгами и ожерельями из драгоценных камней.
— Боже мой… — тихо проговорила Вика. — Что это?
Игорь оглянулся. Она стояла позади всех и не отрывала глаз от Будды. Все утро ее не было видно, и, несмотря на азарт и напряжение этих минут, Игорь не мог отвязаться от ощущения какой-то тревоги: оглядывался, искал ее глазами. И вот она рядом.
— Что это? — завороженно повторила она.
— Это Будда Предостерегающий, — ответил Энгельбах и указал на надпись у подножия статуи: «Перед страхом всеобщей гибели замкни свои уста».
— А-а-а! — вдруг вскрикнул Шарма. Вскрикнул так же, как тогда, при виде первого завала, только теперь он еще и запрыгал, заплясал на бамбуковых мостках, а за ним запрыгали, заплясали все, закричали и замахали руками, потрясенные увиденным.
Лишь Энгельбах остался почти невозмутимым. Он придвинулся ближе и наклонился над порогом.
— Так и есть, — пробормотал он. — Тут, конечно, не могло быть никаких газов. Какой-то другой принцип… задачка для химиков.
Он перешагнул порог и стал осматривать статую.
— Мистер Тарновски, — позвал он. — Потрудитесь осмотреть это произведение искусства и решите, можно ли его сдвинуть, чтобы пройти дальше.
Все стихли. Дэн приблизился к статуе, начал детально осматривать с помощью своей карманной лупы.
— Цельное золотое литье, — произнес он, и его голос как-то осел. — Украшено по отливке золотой чеканкой и драгоценными камнями. Работа… нет, не уникальная, а единственная. Такого еще никто не находил. Ему просто нет цены…
— Спокойнее, мистер Тарновски, спокойнее, — предостерег Энгельбах. — Ваша оценка транспортабельности?
Дэн приник к полу у самых ног Будды.
— Он стоит совершенно свободно. Весит… килограммов триста или около того. Его можно вынести вручную.
— Вот этим мы сейчас и займемся, — сообщил Энгельбах.
— Господин доктор, Шарма-джи! — вызывал старший офицер. — Алло, отвечайте!
— Да, я слышу! — откликнулся наконец переговорник ликующим голосом Шармы. — Я был там, в тайнике! Вы не представляете, что мы нашли!
— Доктор Шарма, у меня раненые. Мне срочно необходим вертолет!
— Что? — голос Шармы сразу изменился. — Да-да, сейчас. Я немедленно передам ваше распоряжение пилоту! Сию минуту!
Он уже плыл, плыл в свете фонарей, в сумраке узкого прохода, золотой Будда, его бережно несли ученые и несколько рабочих. Проплыл над колодцем-ловушкой, проплыл через вторую дверь, показался в проломе первой двери. Через две тысячи двести лет он вновь выходил на солнце. И когда выплыл, вышел и засиял, засветился золотом и камнями, рабочие, что сбежались к пролому, ахнули в потрясении и затихли.
— Сюда, сюда! — командовал Дэн.
С помощью рабочих он уже расстелил на земле полотно специальной синтетической ткани, на которую слоями были уложены кипы упаковочных прокладок.