Эвелин читает, смотрит на Валеру, снова щурится и дальше бла-бла.
Душераздирающее зрелище.
Попал Валера, дамочка-то, похоже, всерьез увлеклась молодой копией почившего супруга, фаната стихов и щас отберет у меня жениха.
Сам виноват, нечего умничать направо-налево.
Переглядываюсь с Виви. Та крутит пальцем у виска и манит меня к ним.
Упрашивать не надо, по-быстрому сдергиваю. Пересекаю зал, меня нагоняет Валера, подталкивает в спину:
- Бегом, бегом, еле вырвался, думал кусок пиджака оторвет.
- Что с ней? - недоуменно сводит брови брат. - Что за песнопения? Она экзорцист? Жутко выглядит..
- Она в Валеру влюбилась, - делюсь информацией.
- Отлично, - хмыкает Виви. - А то мы ей не понравились.
- Ничего смешного, - хмуро отрезает Волков. - Никто в меня не влюбился, - вываливается в коридор.
- Так можно сваливать? - уточняет Гриша.
- Не знаю, - отмахивается Валера. - Нет еще вроде.
Коридор делится на два поворота, я запугиваю:
- Направо пойдешь - невесту найдешь. Налево пойдешь...
Не дослушав, он сворачивает налево. Мы следом. Нам навстречу выруливают двое мужчин в грязных брюках. Работяги обсуждают, что сегодня в меню, толкают дверь и я успеваю увидеть задымленное кухонное помещение.
- А твой отец не рад был, когда нас встретил, - дергаю Виви за платье. - Они не просили, чтобы мы приехали?
- Мы облажались, позвонили вам, - жмет плечами брат. Опирается ладонями на подоконник. - А что?
- А то, - передразнивает Валера. - Эту Эвелин сильно удивила наша дурацкая тема со свадьбой. Мы только хуже сделали.
- Ты же ей приглянулся вроде.
- Не напоминай.
- Эвелин, произошло какое-то недоразумение, - за углом громко восклицает папа.
- Ах, все потом. Куда запропастился Валерий? - звенит голос Эвелин.
- Вот черт, - Валера мечется на месте. Он так ее боится, что не по-мужски шныряет мне за спину, будто я могу его спрятать.
Шаги приближаются, видимо, Эвелин по зову сердца рванула налево. Сбоку открывается дверь, показывается официант с подносом, заставленным бокалами.
- Гриша! Да ней стой ты здесь, ты опять мне сапоги испачкал, - возмущается Виви, толкает Гришу.
- Тише! - шикает Валера.
Поздно. На горизонте маячит красный костюм.
- Я не виноват, что ты мне под ноги лезешь, Варюш, - откликается брат. - Тихо, тебя же просили, - кладет пальцы ей на губы.
- Валерий, я хотела еще...- начинает Эвелин.
Виви вырывается, покачивается на каблуках, брат дергает ее в сторону и они налетают на официанта. Парень шатается, поднос из его рук выскальзывает и заполненные до краев бокалы звенящей кучей валятся на остолбеневшую Эвелин.
Позади нее папа со стоном закрывает глаза и прикладывает ладонь ко лбу.
- Бегемотик, - расстроенно шепчет Виви. Опасливо следит, как красная женщина отряхивается. - Все, нам кранты.
День четвертый
ВАЛЕРА
Будильник наяривает как всегда в восемь, хотя на пары к трем, но кто рано встает, того и тапки.
Шучу. За тапочки в нашей семье не дерутся.
Сую ноги в черные слиперы.
И надо, кстати, поработать над шутками. А то никто не хихикает.
Ну а серьезно - заканчивается гонорар от прошлых съемок и пора на пробы какие-нибудь куда-нибудь, о да, я пока неразборчив в связях, беру то, что дают.
Моюсь, пахнет всякими девчачьими штуками. Ванная соединяет наши с Пельмешкой комнаты, и я вынужден терпеть засилье банок-склянок в шкафах.
Прям вверху в ее бельевой корзине моя новая белая тенниска. Мятая и заляпанная тортом.
Я ее ищу два дня.
А это в ней, кажется, Кипкало вчера рассекала, видел, пила воду на кухне, подружки ночевали у нас. Нюхаю, так и есть - жасмин и майская роза, духи Полис, на моей футболке. А в прошлый раз, когда я предлагал ей свои старые треники, она сказала, что на ночь, как Мерилин Монро, надевает лишь "шанель номер пять". То бишь голая спит.
Ага.
Наврала, значит.
А я представлял. Две ночи после той.
Я мужчина, это норм.
Гаденько сую в корзину сестре темно-синие боксеры. Надеюсь, полиняют, и прощай нежно-розовая маечка. И кремовые шортики, и светлые носочки.
Может, поостережется рыться в моих вещах.
В комнате надеваю брюки и раздумываю, спускаться на завтрак или подождать, пока предки на работу укатят.
Вчера обошлось без казни, грустные отцы повезли мокрую Эвелин в гостиницу, а когда вернулись фиг их знает, мы не ждали, малодушно спать легли.
Решаюсь поесть, я ж не трус, будь, что будет.
В столовой подружки за столом пьют кофе и зевают.
Мама мутит апельсиновый фреш. Откладывает блендер и оборачивается:
- Сынуль, яичница с ветчиной?