Табун мурашек затопчет меня насмерть, в пьянящей близости не могу разобрать смысл слов.
Сама притягиваю его за шею. Языком проникаю в рот. От неожиданности он замирает, а я пугаюсь своей смелости. Это не шутка на самом деле, никто не целуется в шутку. Он сразу не отвечает, значит, думает, надо ли, и мой порыв - ошибка, как стыдно, разжимаю руки и отстраняюсь, но он, дернувшись, быстро стирает эти миллиметры между нашими лицами, зубами ловит мою губу, и вот мы вплотную снова.
Он крепко обнимает, пьет мое дыхание, падаю, падаю, падаю в пропасть. Его руки тиски, хватка вдоль моего позвоночника, то выше, то ниже, мнет куртку.
В окно орет Бегемот:
- Какой ужас! Там у них дядюшка уже сознание теряет! А они!
Нас бьет открывшаяся дверь.
Гриша хмыкает мне в губы, отрывается, поднимает на руки, несет к водительскому креслу и предупреждает:
- Машину мне не разбей только.
Сползаю с его рук на сиденье. С надеждой смотрю, как он обходит авто, он ведь не отпустит меня одну, по-любому, иначе не уснет в тревоге за гелик.
Да. Он падает рядом на пассажирское.
По дороге мы молчим, Эвелин ахает над неаккуратностью нашего "родственничка", я не знаю, с чего начать, и говорю прямо:
- Сюзон тебя послала?
- Куда послала? - лениво переспрашивает. - Я сам себя послал. К тебе. К суженой моей.
Он говорит тихо, чтобы не услышала Бегемот, и его голос звучит так интимно и правдиво, запускает вибрацию по моей коже.
Очень плохая реакция.
Эвелин что-то рассказывает Петровичу. Я шепотом передаю папины слова:
- Можно сказать ей, что мы все уже расписались, а свадьба летом. Тогда она отстанет. И уберется отсюда.
- А ты хочешь, чтобы она отстала? Сама полезла целоваться, ясно же - тебе замуж за меня не терпится.
- Я не поэтому полезла.
- Ну-ну.
Снова заносчивый тон, он начинает меня бесить.
- Ответь честно, - продолжает он, - ты втрескалась по уши. Всего за два поцелуя. Я что, действительно настолько хорош?
- Ты чванливый индюк.
- Ну-ну.
- Хватит "ну-ну-кать"!
- Тихо там! - шикает Бегемот. - Дядя заснул.
Супер. Какой-то дядя, какая-то тетя, жрут ночами шашлыки у нас дома, одного на рассвете вези в больницу, вторая командует и обзывается, нет, все, ради Гришиных поцелуев я их точно терпеть не буду.
- Эвелин, - начинаю, - мы забыли вам сказать, что были в ЗАГСе и...
- И подали заявление, - перебивает Гриша.
- Вы говорили, - возражает Эвелин.
- Тогда ладно, - откликается он.
Смотрю на дорогу и кусаю губу.
Он не дал мне от нее избавиться. Ему нравится притворятся моим женихом. Он даже готов смириться с этим цирком.
Бам-бам-бам, чувства стреляют в меня в упор.
Торможу возле круглосуточного приемника. Эвелин тащит дядюшку из машины. Рядом запаркована зеленая малолитражка, в нее садится крупный небритый мужик, но вдруг замирает, внимательно смотрит на парочку. Делает шаг в их сторону. Визгливо спрашивает:
- Красный дракон?!
Не обращая на него внимания, они плетутся к освещенному входу.
- Красный дракон! - орет мужик. Нагоняет их.
- Мужчина, в чем дело! - Эвелин дергает плечом, когда он хватает ее. - Отпустите меня, я вас не знаю!
- Зато я тебя знаю! Сбежать вздумала?!
- Я позову полицию! Григорий! Спасите!
- Григорий! - перездразнивает он. - Ну, где же Григорий?!
Поворачиваюсь к заинтересованному Грише. Он тянется к ручке.
- Ты чего, не ходи, - цепляюсь в его куртку. - Красный дракон! Да они все ненормальные. Поехали отсюда.
- Я просто спрошу, в чем дело, - он разжимает мои пальцы и открывает дверь.
День восьмой
ГРИША
- Как вы меня огорчили! - восклицает моя невеста.
- Уж это я такая стала взбалмошная! - графиня целует Сюзон в лоб. - Где у вас назначено свидание?
- Мне запомнилось только слово "сад", - Сюзон целует её руку.
- Возьми перо, сейчас мы придумаем место, - графиня показывает на воображаемый стол.
С хлюпом втягиваю через трубочку газировку. В соседнем кресле Валера, громко хрустит сухариками.
- Ш-ш! - возмущается мастер. - Свои сцены прогнали - вон дверь, не мешайте!
Валера с сожалением убирает в карман шуршащую упаковку, встает и отряхивает толстовку от крошек. Дергает меня за лямку рюкзака.
Спорить с руководителем чревато, он мной и так недоволен, иду к выходу и оборачиваюсь.
Сегодня неудачно отыграл.
Нельзя быть строгим, ради строгости, решительным и резким, ради самой решительности и резкости. Это лишь приспособления артиста, а не самоцель роли.