«Сегодня не стоит, а завтра с утра поищем эту контору», — решил он.
Он поднял валявшуюся в бурьяне палку, посбивал ею крапиву у сарая, открыл вгрузшую в землю дверь, нашел в сарае ржавую тяпку и принялся уже всерьез выкорчевывать крапиву и лопухи.
Когда Михаил проснулся и вышел на крыльцо, половина двора была уложена поваленным бурьяном.
— Фю-ю, да ты, похоже, и не спал! — присвистнув, сказал Михаил. — Вот что с человеком частная собственность делает: человек для себя не щадит себя! Подсобить тебе, что ли? А то неловко получается: гость почивает, а хозяин надрывается.
Сергей бросил тяпку, сказал Михаилу:
— Все, финита на сегодня. Пойдем на речку искупнемся. Неси-ка мыло и полотенца.
Они быстро собрались и минут через пятнадцать, выйдя к железнодорожному переезду и пройдя по тропке, петлявшей вдоль болота, подошли к высокому железнодорожному мосту, обогнули дамбу и очутились у реки. Река была не широкая, по ней плыла густая ряска, чешуйчато поблескивала на солнышке. Весь зеленый бережок украшали коровьи лепешки, и две рогули мирно паслись в сторонке.
При виде такого изумительного пейзажа Михаил выразительно прокашлялся и сказал:
— Ну, Сергей Николаевич, насчет воздуха я не спорю. Но море ваше… вы меня простите! — И он снова выразительно кашлянул.
Сергей Музы́ка тоже с удивлением глядел на реку.
— Ты знаешь, что-то она не того… — наконец сказал он. — Ведь была широкая.
— В розовом детстве, конечно?
— Да нет, даю слово: была вполне приличная река.
— И, конечно, казалось будущему штурману Музы́ке больше Большого Тихого океана? — подначивал Михаил.
Но Сергей, не обращая внимания на его слова, смотрел на реку и с сожалением говорил:
— До чего ж она пересохла. И заросла вся. И ряской взялась. А была чистая…
— Была так часто вами вспоминаема, — продолжал Михаил. — Помнишь, когда штормовали на банке Джорджес, ты всю ночь морочил мне голову своим Сновом? Но так и быть — омоемся! — заключил он, раздеваясь.
Холодная вода леденила тело, водоросли обвивали ноги, и никакого удовольствия такое купание не доставляло. Сергей и Михаил поскорей выбрались на берег, счистили с себя налипшую ряску, оделись и отправились домой. По дороге они купили буханку хлеба в ларьке, потом заглянули на базарчик, нагрузились помидорами и огурцами, а также трехлитровой банкой утрешнего молока, заплатив хозяйке и за молоко и за банку, перебрались по кирпичам через лужу и пошли по сухому песочку к дому. И когда уже совсем подошли, из соседнего двора вышла девушка в пестром летнем платье. Она чуть приостановилась, подняла на них большие синие глаза и сказала: «Здравствуйте».
— Здравствуйте, — удивленно ответили они девушке с пшеничными косами и удивительно синими глазами.
Девушка пошла своей дорогой. Сергей и Михаил недоуменно переглянулись, и тут Сергей все вспомнил.
— Саша! — окликнул он девушку.
Она оглянулась и тоже остановилась.
— Неужели Саша? — спросил Сергей, не смея шевельнуть сложенными на груди руками со столь прекрасным натюрмортом из огурцов, помидоров и зажатой между ними трехлитровой банки с молоком.
— Саша, — застенчиво улыбнулась она.
— Ох, как ты изменилась! Ты же вот такой была… Сколько тебе было, лет десять?..
— Наверное, — ответила она, еще больше смутясь.
— Если бы встретил тебя не у дома, ни за что бы не узнал!
— Обязан был узнать, — вмешался в разговор Михаил. — Ведь соседи. Правда, Саша?
Саша неуверенно пожала плечиком. Застенчивость делала ее очень милой. Щеки зарделись, длинные золотистые ресницы то опадали над синими глазами, то поднимались к густым пшеничным бровям. Видя, что она очень смущается, Сергей спросил, не задерживают ли они ее.
— Да, мне на работу, — торопливо ответила она, неловким жестом убирая упавший на лоб светлый локон, еще не просохший от умывания.
— Ну, беги, — сказал ей Сергей тоном старшего. — Да заходи к нам в гости!
Саша вновь пожала плечиком и быстро пошла от них.
— Кто бы мог подумать! — покачал головой Сергей. — Бегало по улице что-то тоненькое и худое, — и пожалуйста!