Они даже Алиеру надоумили на побег, подгадав, что я не откажу девушке и буду занята леди Киран, но тут вмешался случай — чуть ранее о таком же меня попросила Катрина и ее возлюбленный.
— Спрашиваю в последний раз, Лавли, — сощурила свои прекрасные глаза колдунья. — Где сейчас твоя госпожа и принц?
А Ройса можно похвалить, он словно предчувствовал подобный исход.
— Наклонись, скажу, — махнула ей рукой.
Психея приникла, и ей в щеку вцепилась со всей своей мохнатой дурью Вспышка. Куснула ее разок.
— Ааа, — отвернулась она, — вы что наделали?
— Психея, я понятия не имею, где наша сладкая парочка, — ухмылялась я, пряча фамильяра себе за спину. — А знала бы, то не рассказала.
— Это мы еще посмотрим.
Меня пытали уже третий час подряд. Или четвёртый. Я сбилась со счёта после того, как Пенни из Дорцрана, отбросив физические ухищрения, начала читать мне вслух свою поэзию. Между прочим, это была самая жестокая пытка из всех. Особенно если учесть, что она писала в жанре «экспрессионистский верлибр с элементами некромантического символизма». В оригинале. На древнеэльфийском. Без перевода.
— «О, трепещи, как трепещет хвост дохлого гоблина на ветру!» — декламировала она, заламывая руки и глядя в потолок с выражением вселенской тоски.
Я трепетала. Но не от страха, а потому что у меня началась аллергия на духи Психеи.
— Лавли, ты хоть что-нибудь чувствуешь? — спросила Пенни, в очередной раз тыкая меня чем-то острым.
На этот раз — вилкой. Серебряной. С монограммой. Видимо, из сервиза для особо торжественных допросов.
Я посмотрела на неё с искренним интересом.
— Голод, — честно ответила я. — Ты не представляешь, как хочется картошечки, да с укропом, а если селёдочки положить.
Вспышка жадно облизнулась.
Не то чтобы я не испытывала боль, естественно, испытывала. Но незнакомое зелье от Андреи... тьфу ты, Психеи обрело новые побочные свойства. Все притупилось. И эмоции, и ощущения, и моя реакция.
Потому что варить зелья — это наука. Понаберут по объявлению. Лучше бы отправили меня к зубному. Со стоматологами у меня разговор короткий: если бы я знала государственные тайны, я бы их рассказала.
— Что это за слова? — подозрительно спросила Психея. — Тайный язык ведьм?
Бедная, картошку с селедкой не пробовала.
— Очень древний, — подтвердила я. — Переводится как «принц в неведомо где».
По существу хотелось ответить красочней, но я была уверенна, что эта дамочка не знакома с иномирским матерным фольклором.
— Она издевается! — взвизгнула Пенни.
— Да ты что, — я изобразила невинную улыбку, — я вообще очень покладистая. Пока все идет, как мне удобно, я покладуюсь.
Психея вздохнула и сделала знак. Из тени вынырнул здоровенный мужик с лицом, как у тролля, которому на ногу наступил другой тролль. Он держал в руках плётку, цепи и почему-то — утюг.
— Это Борг. Он не говорит. Он творит. Между прочим, ты подсказала.
Аааа, я догадалась, что передо мной стоит еще один голем. У распорядительницы-то нет нужды в ингредиентах. Правда, если мое чудище превратилось в прекрасного лебедя с лицом Алиеры, то этот напоминал ту самую кучу, из которой он создавался.
— О, — я усмехнулась, — у тебя, Психея, отличное чувство юмора, и чисто визуально, удар Боргу ты поставила хорошо.
— Было у кого поучиться.
— А утюг зачем? — не удержалась я. — Для глажки меня?
— Нет, его рубашки. Он педант, — с сарказмом фыркнула Психея.
Борг глянул на меня с выражением «ну, начнём». Я пожала плечами.
— Только не в живот. Там пирожок.
Пытки продолжились. Меня щекотали перьями. Меня поили зельем правды (я рассказала, что в детстве съела жука и мне понравилось). Меня подвешивали вниз головой. Вспышка, моя летучая мышь, сидела поблизости и комментировала происходящее с видом эксперта.
— Ты бы хоть сделай вид, что тебе больно, — прошипела она. — А то они начнут думать, что ты железная.
— Да я стараюсь, — в тон фамильяру сипела я, дергаясь от горячей поверхности. — У меня после их новаторского зелья реакция какая-то не такая.
— У тебя вообще всё не такое, как у всех.
Когда Борг начал водить по моей спине ледяным кубиком, я не выдержала и рассмеялась.
— Щекотно! Ха-ха! Стоп, щекотно же!
— Она смеётся! — завопила Пенни. — Это ненормально!
— Это защита психики, — важно сказала Психея.
— Или полное отсутствие таковой, — выдала авторитетное мнение фамильяр.
— А может, ты просто не умеешь пытать, — подала голос я. — Вот если бы ты продолжила рассуждать в своем властном ключе, как прижучишь Его Величество, тут я, конечно, — я часто-часто закивала, — сдамся.