Этот поцелуй... это было как падение в теплую, бездонную воду после долгого бега. Как первый глоток воды в пустыне. Как щекотка, от которой не хочется убегать, а хочется смеяться и тонуть в ней с головой. Его губы были твердыми и в то же время невероятно мягкими, настойчивыми и бесконечно нежными. В них был вкус пыли дороги, усталости битвы и чего-то неуловимо его – пряного, теплого, бесконечно родного.
Я ответила. Сначала неуверенно, потом — со всей страстью, что клокотала во мне, сдерживаемая годами одиночества и маскировки. Мои руки вцепились в его куртку, сминая дорогую ткань, притягивая его ближе, еще ближе. Казалось, никакая близость не сможет стереть ту невидимую грань, что всегда была между нами. Но она стиралась.
С каждым прикосновением, с каждым вздохом, с каждым стуком наших сердец в унисон. Его руки скользили по моей спине, согревая, разминая затекшие мышцы, сжигая память о плетях и утюгах. Его прикосновения были как целебный бальзам, как магия, сильнее всех зелий Психеи. Они не требовали, они... исследовали. С благоговением и жадностью первооткрывателя. Каждый шрам, каждую царапину, каждый изгиб — как драгоценность.
Мы двигались в каком-то странном, чудесном танце, увлекая друг друга глубже в его покои, к широкому канапе у камина. Одежда — грязная, пропахшая подземельем и страхом – казалась ненужной, чуждой броней. Она падала с нас кусками, шепча по полу, освобождая кожу для прикосновений. Его руки на моей коже... это было как пламя. Не обжигающее, а согревающее до самых костей. Заставляющее меня выгибаться навстречу, терять голову, забыть обо всем – о дворцовых интригах, о плене, о другом мире. Существовал только он. Его дыхание на моей шее. Его губы, вырисовывающие узоры на моих плечах. Его низкий стон, когда мои пальцы впились в его волосы.Мы были двумя половинками, наконец нашедшими друг друга после долгого странствия. Двумя звездами, столкнувшимися в ослепительной вспышке. Не было неуклюжести, не было стыда. Была только нарастающая волна чувств, захлестывающая с головой.
Каждое прикосновение, каждый поцелуй, каждое движение было откровением. Я тонула в нем. В его силе, его нежности, его абсолютном, безоговорочном принятии. Он был моей гаванью после долгого шторма. Моей землей под ногами после падения в яму. Моей... настоящей реальностью.
Когда волна накрыла нас окончательно, вынеся на пике блаженства за пределы слов и мыслей, это было не просто удовлетворение. Это было... возвращение домой. В место, которого я не знала, но которое искала всю жизнь.
Мы лежали, сплетенные, дыша в унисон, его сильная рука прижимала меня к его груди, где сердце билось так же бешено, как мое. На коже еще танцевали отголоски страсти, но внутри царил мир. Глубокий, безмятежный, полный.Я прижалась щекой к его плечу, слушая его дыхание, вдыхая его запах – теперь смешанный с моим. За окном мерцали звезды Эльхалии. Но в эту ночь они светили и для меня. Для нас. Только его тепло, его руки вокруг меня и тихий шепот в темноте:"Моя звезда... Моя Лавли...
***
Проснулась я от знакомого ощущения – острого, грызущего голода в животе и… тихого храпа у самого уха. Вот последнее было довольно неожиданным.
Открыла один глаз, потом второй... Ройс спал, крепко прижав меня к себе одной рукой, второй закинув за голову. Выглядел… беззащитным. Совсем не как грозный глава тайной канцелярии, а как уставший мальчишка. Уголки губ даже подрагивали в подобии улыбки.
«Мой мальчишка», – подумала я с внезапной нежностью, от которой внутри все ёкнуло.
Но нежность – нежностью, а реальность стучалась в дверь в виде обязанностей. Я тихонько выскользнула из его объятий (он хмыкнул во сне и потянулся к пустому месту), натянула первое, что попалось под руку, а это была его рубашка и безразмерные штаны, и вышла в коридор.
Мир не перевернулся от вчерашнего признания. Дворец жил своей жизнью: слуги спешили с подносами, стражники меняли караул, а где-то вдалеке слышались взволнованные голоса – видимо, разбирались с последствиями вчерашнего захвата пещеры. Я вернулась в покои близнецов, где явно не ночевала Катрина.
Прощу ей эту наглость, ведь она уже больше суток, как замужняя дама. Но едва я попыталась покинуть эти комнаты и вернуться к Ройсу, как ко мне подбежала запыхавшаяся горничная принца.
— Леди Лавли! Госпожа Катрина просит вас! Срочно! Платье для аудиенции у короля… там бант… ну, вы понимаете!
— Ага, бант, обязанности, — мысленно вздохнула я. Их-то пока никто не отменял.
Но мысль о Катрине, о ее счастье, гнало вперед. Они с Дэниэлом заслужили свой шанс.
По пути к покоям будущей принцессы меня перехватил сам Ройс. Он выглядел… отутюженным (в прямом и переносном смысле), собранным, но в глазах все еще теплилась та самая мягкость, что была ночью.