ные корабли и грузовики с тем, что булькает и что принято подавать к столу в хороших и плохих компаниях, - Марго пальцем изобразила в воздухе очертания пузатой бутылки. - Сеньор Тейн никогда этого не признает, но Вернациано постепенно одерживает верх, вытесняя его с прежних охотничьих угодий. Мой отец подумывает о том, чтобы встать на сторону победителя, тем самым натянув нос сеньору Массерини, ты следишь за моей мыслью? - Очень внимательно, - Нинфа покусала губу, тихонько пробормотав: - Так вот оно что. А я-то голову ломаю... Марго, как думаешь, сеньору Массерини известно о том, что творится за его спиной? - Этого не знаю и гадать не буду, - честно призналась Марго. - Но я знаю, что Массерини в последнее время изрядно давит на папу, требуя увеличить причитающуюся ему долю в делах, а папа не соглашается, ибо это против правил семьи и Общества. Мой отец беседовал по этому щекотливому поводу с твоим отцом, они изрядно повздорили - именно поэтому было решено так спешно заключить твой брак. И я знаю, что один телефонный звонок порой может изрядно спутать все карты играющим. - Марго, - Нинфа оставила стакан в покое и быстрым, неловким движением схватила Марго за руку, заговорив быстро и сбивчиво. Пальцы у нее были теплые и очень мягкие. - Марго, ты умница. Я тебя обожаю. Я тебя люблю. Я бы тебя поцеловала, если б на нас не глазели. Мы позвоним Массерини - это раз, и нашепчем ему про предприимчивых подчиненных. А потом мы сделаем ход два: позвоним Джо Веранциано и намекнем ему, что у него имеются потенциальные союзники в стане врага, которым нужна помощь. Сведем их в одном месте - в «Римских садах», на моей свадьбе - и пусть грызутся между собой. Я знаю, где раздобыть телефоны нужных людей, с кем встретиться и кому шепнуть нужные слова. Папаша считает, я так бестолкова, что не замечаю и не понимаю ничего из происходящего вокруг. Свадьба будет сорвана. На совершенно законном я основании отправлюсь куда-нибудь в Майями, лечиться от нервного срыва. Ты приедешь ко мне, и мы найдем способ безвозвратно исчезнуть с горизонта. Ты ведь приедешь, Марго? - она стиснула пальцы на запястье Марго, обожгла взглядом сияющих надеждой глаз. - Приедешь? Банкет по случаю свадьбы мистера Джеймса Луккензи и мисс Нинфы Тейн обещал быть роскошным. Если не считать того, что празднество в ресторане «Римские сады», проходившее в день святого Валентина, превратилось в лихое побоище со стрельбой и мордобоем. Никто из важных персон не пострадал - если не считать собственно жениха, брошенного в свадебный торт и увязнувшего там - но кое-кого из телохранителей и гостей увозили с банкета на каретах «Скорой помощи». Полиция и журналисты строили предположения, весьма близкие к истине. Марго Луккензи собирала вырезки и наклеивала их в огромный альбом, дабы потом показать Нинфе. Мисс Тейн, ставшая миссис Луккензи, спешно удалилась из Нью-Йорка во Флориду, предварительно обмолвившись журналистам о том, что и часа не проживет в браке со столь ужасным человеком. Семейство Луккензи порвало со своим покровителем, сеньором Тейном, и перешло под руку Веранциано. Сеньора Луккензи по этом поводу впала в меланхолию и заказала десяток новых платьев. Отчасти мечта любящей матери сбылась - свадьба ее сына стала громким событием в светской жизни Нью-Йорка. Свадебный букет невесты из оранжевых роз остался позабытым на праздничном столе, и его выкинули вместе с обломками картонной основы торта, разбитыми бокалами и безнадежно испорченными скатертями. Марго Луккензи благополучно сдала выпускные экзамены, распрощалась с родителями и улетела на южное побережье - в поисках новых впечатлений, как она выразилась. У темно-синей и прозрачно-зеленой Атлантики нет памяти, она не сожалеет о прошлом и не страшится настоящего. Она просто есть - огромная, вздыхающая волнами, играющая ракушками в полосе прибоя. Ветер треплет кроны выстроившихся вдоль пляжей и набережных пальм, раскачивает гирлянды электрических фонариков. В ресторанах подают выловленную еще утром рыбу и разложенных на засыпанных хрустящими кусочками льда подносах устриц. С моря пахнет соленой свежестью, с загородных болот - вонью гниющих водорослей. Здесь правит бал богема, владельцы киностудий, актеры и хорошенькие актрисы. Две приехавшие с севера девушки потерялись в веселой, пестрой толчее. Они бездумно тратят сбережения Нинфы, танцуют на освещенных луной и факелами террасах приморских ресторанов, заводят знакомства и флиртуют. Они покупают наряды, смеются, купаются в море - всей кожей ощущая сумасшедшую недолговечность летящих круговертью безумных дней. Запрещая себе думать о том, что праздник не длится вечно. У них есть только здесь и сейчас, шелковые шарфы, развеваемые бризом, поцелуи с острым привкусом соли, рука в руке, песок под босыми ногами. Ни прошлого, ни будущего, ни угрюмого каменного города с его вечными холодными дождями и небом цвета свинца. Здесь обильно цветет гибискус, покачивая оранжевыми цветами на длинных ветвях. Ночами луна отражается в расширенных зрачках Нинфы, и Марго пытается нарисовать ее такой, сотканной из лунных лучей и противоречий. Снова и снова, выбрасывая неудачные эскизы и понимая - ей никогда не удастся передать с помощью карандашей и красок душу Нэн. Но, может, это и не столь важно? Ведь завтра будет поездка на катере по заливу и танцы вечером.