Однако мужчине было мало услышать от меня утверждение в отсутствии двойной жизни в будущем, он желал закрепить это тактильным образом, буквально набросившись на меня с поцелуями. А вот тут я уже не смогла устоять. Мое тело мне уже не принадлежало, стоило Семену Эдуардовичу коснуться меня. И хотя я пыталась оказать сопротивление, но надо признаться самой себя, что желала, чтобы он его поборол, слишком остро я хотела прочувствовать на себе, а что же будет дальше. Однажды разбуженное тело с нетерпением требовало продолжения банкета.
Большой босс зажал меня между столом и собою, недвусмысленно давая понять свои намерения и стремления. В самый низ живота мне упиралось свидетельство желания Семена, что в одном случае радовало, а в другом пугало. Меня саму возбуждала одна только мысль о том, что это именно я вызываю подобную реакцию у мужчины, но страшило к чему все это может привести. Ведь я все больше и больше опускалась в трясину порока. Меня уже в какой-то мере не пугала мысль о наличии на пальце мужчины обручального кольца, хотя и самого-то кольца не было. Руки Семена, не считая часов на них, были голы как верстовая веха на перепутье. Возможно, именно отсутствие этого символа брачных уз позволило в какой-то мере мне смириться с самой собой и оправдать порочное поведение.
И вот сейчас его руки, его губы требовали от меня чувственного ответа, вынуждая подчиниться и принять правила игры. Его игры. Меня же смущало все: напор мужчины, его неистовство, его страсть, большая вероятность быть застигнутыми на месте преступления, отсутствие условий. Но в то же время это и подстегивало с неимоверной силой, заставляя бежать кровь быстрее и хотеть, хотеть, хотеть продолжения.
Чем больше я сопротивлялась, тем настойчивее был мужчина. Его руки шарили по моему телу, его губы нещадно мяли мои. Я буквально заваливалась спиною на стол и если бы Семен меня не держал, то точно упала бы навзничь. Внутри меня бушевал огонь желания, внезапно разгоревшийся, стоило только мужчине меня коснуться. После этого я сама себе не принадлежала. Я была полностью в его власти.
— Хочу тебя, — вроде бы простые слова, но они заставляют парить в вышине, поднимаясь все выше и выше, ощущая себя свободной птицей, летящей в небо. Короткая фраза, сказанная срывающимся голосом, вызвала внутренний трепет во всем теле и дикое желание ответить тем же. Однако присущая скромность помешала повторить слово в слово за мужчиной. Я лишь шумно выдохнула то ли в поощрении действий мужчины, то ли в последней попытке сопротивления.
Да и хотела ли я сопротивляться? Скорее всего нет. Иной раз наступает такой момент, когда ложная скромность скорее мешает нежели оказывает благотворное воздействие. Вот и сейчас я где-то на подсознании решила, что пусть все будет так как будет. То, что должно случиться все равно случается. Я в этом неоднократно убеждалась. И даже повернув вроде бы ситуацию с точностью да наоборот, в конечном итоге оказываешься в отправной точке.
Близость же мужчины оказывала на меня странное действие, понуждая тянуться к нему всеми фибрами души, желать быть как можно ближе, вдыхать его запах, ощущать его прикосновения. Причины подобного я не знала.
А дальше я оказалась сидящей на столе и Семен судорожными движениями задирал мою юбку по бедрам, вполголоса ругая дизайнера одежды, который придумал такую узкую деталь туалета. Я же подумала, что слава Богу мы не ходим в кринолинах и ворохе юбок, а иначе, вообще, запутались бы.
Я как-то наблюдала ситуацию, когда невеста, облаченная в платье с огромным шлейфом и пышной юбкой, пыталась пройти в кабинку туалета. Не повезло. Не прошла. Бедной пришлось искать другие возможности.
А тут всего лишь какая-то юбка…
О Боже! Что он делает? Я немного разобралась в происходящем, когда ощутила под своей попкой холодную поверхность стола, а между моих разведенных в стороны ног стоял Семен и нервно дергал за пряжку ремень брюк. В другой ситуации я бы посмеялась над комичностью момента, но только не сейчас.
У меня возникла секундная передышка, когда мужское внимание было обращено не на меня, а на собственную персону и в течение этих мгновений я могла сказать, что не желаю продолжения. Возможно, бы тем самым вызвала гнев Семена, возможно, даже крик, а может быть он отреагировал бы еще грубее на мое заявление. Не знаю. Я даже боюсь представить в чем оно могло выражаться. Все возможно.