А когда он стал неприкрыто заигрывать со мной и приглашать куда-нибудь сходить, в частности на реку, то я растерялась, не зная что и ответить. Первым побуждением, естественно, было сказать нет, но если бы нас не прервали я бы, возможно, и согласилась. Я сто лет назад ходила на пароходике с группой школьников на летних каникулах. Не забуду яркое очарование тех моментов, когда вокруг расстилается широкая лента реки, а следом за теплоходом расходится клин волн. В лицо ударяет свежий ветерок, даже если на берегу нещадно палит солнце. Красота. Бесподобность момента до сих пор встает перед глазами.
Но все испортил Семен Эдуардович, вернее вмешался в разговор, налетев словно коршун на свою добычу. И самое необычное, что этой добычей была я. Он просто выгнал Антона, вынудив прервать разговор и быстро ретироваться из кабинета. И тут же набросился на меня с вопросами по поводу моего разговора с его гостем. А что я могла сказать? Как было так рассказала, ничего не утаив, тем более он все это мог прекрасно слышать из другого конца комнаты, когда разговаривал с Ильей Викторовичем.
А вот следующее предположение что я могу крутить шашни за его спиной, которые он не намеревается терпеть, вообще, повергли меня в шок. Это было сказано так собственнически, словно я ему давала какие-то обещания. Подобное было бы возможно, если бы нас связывали какие-то обязательства или договоренности. Но ведь этого же не было. Или было? Я не могла понять. Почему он от меня требует полнейшего подчинения, если сам ничего взамен не предлагает. Я же не дурочка и прекрасно догадалась чем было вызвано его требование о скором ответе на вопрос о разводе. Он своего добился. Я сказала "нет", но не потому что он того хотел, а потому что он того не хотел в первую очередь. Мужчина, желающий развестись, не будет о том спрашивать женщину, с которой имел один, ну хорошо, пусть не один, а несколько сексуальных контактов. Это же ненормально. Такие решения человек должен принимать самостоятельно, а не советуясь с другим. Розовые очки хоть и были на мне надеты, но даже сквозь них я видела многое и вполне реально оценивала, в соответствии со сложившейся ситуацией.
Однако мужчине было мало услышать от меня утверждение в отсутствии двойной жизни в будущем, он желал закрепить это тактильным образом, буквально набросившись на меня с поцелуями. А вот тут я уже не смогла устоять. Мое тело мне уже не принадлежало, стоило Семену Эдуардовичу коснуться меня. И хотя я пыталась оказать сопротивление, но надо признаться самой себя, что желала, чтобы он его поборол, слишком остро я хотела прочувствовать на себе, а что же будет дальше. Однажды разбуженное тело с нетерпением требовало продолжения банкета.
Большой босс зажал меня между столом и собою, недвусмысленно давая понять свои намерения и стремления. В самый низ живота мне упиралось свидетельство желания Семена, что в одном случае радовало, а в другом пугало. Меня саму возбуждала одна только мысль о том, что это именно я вызываю подобную реакцию у мужчины, но страшило к чему все это может привести. Ведь я все больше и больше опускалась в трясину порока. Меня уже в какой-то мере не пугала мысль о наличии на пальце мужчины обручального кольца, хотя и самого-то кольца не было. Руки Семена, не считая часов на них, были голы как верстовая веха на перепутье. Возможно, именно отсутствие этого символа брачных уз позволило в какой-то мере мне смириться с самой собой и оправдать порочное поведение.
И вот сейчас его руки, его губы требовали от меня чувственного ответа, вынуждая подчиниться и принять правила игры. Его игры. Меня же смущало все: напор мужчины, его неистовство, его страсть, большая вероятность быть застигнутыми на месте преступления, отсутствие условий. Но в то же время это и подстегивало с неимоверной силой, заставляя бежать кровь быстрее и хотеть, хотеть, хотеть продолжения.
Чем больше я сопротивлялась, тем настойчивее был мужчина. Его руки шарили по моему телу, его губы нещадно мяли мои. Я буквально заваливалась спиною на стол и если бы Семен меня не держал, то точно упала бы навзничь. Внутри меня бушевал огонь желания, внезапно разгоревшийся, стоило только мужчине меня коснуться. После этого я сама себе не принадлежала. Я была полностью в его власти.
— Хочу тебя, — вроде бы простые слова, но они заставляют парить в вышине, поднимаясь все выше и выше, ощущая себя свободной птицей, летящей в небо. Короткая фраза, сказанная срывающимся голосом, вызвала внутренний трепет во всем теле и дикое желание ответить тем же. Однако присущая скромность помешала повторить слово в слово за мужчиной. Я лишь шумно выдохнула то ли в поощрении действий мужчины, то ли в последней попытке сопротивления.
Да и хотела ли я сопротивляться? Скорее всего нет. Иной раз наступает такой момент, когда ложная скромность скорее мешает нежели оказывает благотворное воздействие. Вот и сейчас я где-то на подсознании решила, что пусть все будет так как будет. То, что должно случиться все равно случается. Я в этом неоднократно убеждалась. И даже повернув вроде бы ситуацию с точностью да наоборот, в конечном итоге оказываешься в отправной точке.
Близость же мужчины оказывала на меня странное действие, понуждая тянуться к нему всеми фибрами души, желать быть как можно ближе, вдыхать его запах, ощущать его прикосновения. Причины подобного я не знала.
А дальше я оказалась сидящей на столе и Семен судорожными движениями задирал мою юбку по бедрам, вполголоса ругая дизайнера одежды, который придумал такую узкую деталь туалета. Я же подумала, что слава Богу мы не ходим в кринолинах и ворохе юбок, а иначе, вообще, запутались бы.
Я как-то наблюдала ситуацию, когда невеста, облаченная в платье с огромным шлейфом и пышной юбкой, пыталась пройти в кабинку туалета. Не повезло. Не прошла. Бедной пришлось искать другие возможности.
А тут всего лишь какая-то юбка…
О Боже! Что он делает? Я немного разобралась в происходящем, когда ощутила под своей попкой холодную поверхность стола, а между моих разведенных в стороны ног стоял Семен и нервно дергал за пряжку ремень брюк. В другой ситуации я бы посмеялась над комичностью момента, но только не сейчас.
У меня возникла секундная передышка, когда мужское внимание было обращено не на меня, а на собственную персону и в течение этих мгновений я могла сказать, что не желаю продолжения. Возможно, бы тем самым вызвала гнев Семена, возможно, даже крик, а может быть он отреагировал бы еще грубее на мое заявление. Не знаю. Я даже боюсь представить в чем оно могло выражаться. Все возможно.
Но вот только я этого не хотела. Не хотела прерываться, не желала прогонять мужчину, а надеялась узнать что же будет дальше. Запретный плод он же сладок и чертовски привлекателен. Недаром Ева позарилась на яблоко. А чем я ее хуже или лучше? Я такая же…любопытная. Иной раз лучше попробовать и узнать, чем не испытать, а потом всю жизнь себя в том корить. Кроме того, может быть с другим мужчиной было бы все иначе, но не с этим. Большой босс меня притягивал к себе магнитом. Манил. Дурманил голову. С ним я чувствовала себя живой. Настоящей.
В ожидании мне пришлось даже опуститься на локти, чтобы было гораздо удобнее, ведь теперь меня никто не держал, ибо Семен использовал две руки для расстегивания гульфика на брюках. Все же это было забавно, как не крути.
Я же терпеливо ждала, отбросив все мысли, что в любую секунду в комнату могут войти, что я в данный момент напоминаю себе героиню третьесортного фильма для взрослых. Я просто ждала что же будет дальше. Потому как решиться и оказать помощь мужчине я не могла, а прерывания чувственного приключения не хотела.
Наконец, мужчина справился с собственной одеждой и выпустил на волю… Лучше бы я этого не видела…
Господь не обидел причиндалами Семена. И, кажется, даже переборщил при раздаче даров. У меня под локтями шелестели бумаги, которые так никто и не удосужился убрать, да и не до них было совершенно. Брюки мужчины скользнули по ногам, но мужчине на то не обратил никакого внимания. Его руки прошлись по моим обнаженным бедрам, устраиваясь между ними поудобнее. Я еще успела подумать, а как же он будет снимать с меня трусики, ведь для того надо свести ноги. Но оказалось все гораздо проще. Мужская рука скользнула под кремовый шелк и отвела его в сторону, тогда как другая обхватила трепещущее мужское естество и провела головкой по моим розовым лепесткам, размазывая выступившую влагу и тем самым облегчая последующее проникновение.