Бочонок развалистой походкой подошел к Бэтти. Не обращая внимания на мой удивленный взгляд, он достал из кармана штанов массивный чугунный ключ и, грузно опустившись на корточки, вставил в замочную скважину. С грохотом кандалы упали на бетонный пол.
Хитро глянув на меня, Бочонок с неожиданной галантностью подал руку Слепой, а та без промедлений ухватилась за толстые пальцы. Но в жесте не было нервозности, только хладнокровие, которму мог позавидовать самый отбитый головорез.
- Ну что, парниша. Поздравляю, не просрал. Это хорошо, когда ты понимаешь, кто свой, а кто - чужой. Теперь главное, чтобы дошло, что мы теперь - свои.
Но я практически не слушал, что несет Бочонок, во все глаза уставившись на Бэтти. Та, словно почуяв мой удивленный взгляд, сдержанно усмехнулась и поправила растрепавшиеся синие пряди:
- Добрый вечер, Кристиан. Рада снова вас видеть.
Слепая переступила через распластавшийся труп Жанки, чуть не измазав оранжевую тунику в крови, и подошла ко мне совсем близко. К вони катакомб и медному запаху добавился аромат чистой кожи. Пленники в катакомбах пахнут совсем по-другому.
Продолжая мягко улыбаться, Слепая осторожно забрала револьвер из моих рук и одним движением спрятала в складках одежды. Жест, судя по всему, был привычен.
- Вы рисовали, Кристиан? Вы мне задолжали пару новых картин. Думаю, после сегодняшнего у вас появится вдохновение для создания нового шедевра, - спокойно сказала Бэтти, словно не замечая абсурдности фраз в пропитанных кровью катакомбах Суорэ. - Впрочем, поговорим об этом в другом месте. Труп - в перерабатывающий бак. Идем, идем, Кристиан.
Слепая повела меня прочь из каморки, в которой Бочонок с отборными ругательствами уже взваливал тело Жанки себе на плечо. Похоже, в одном я не ошибся - Бэтти действительно не была стукачом Суорэ...
Тишину железных коридоров нарушал только глухой перестук шагов: рот не спешили разевать ни я, ни Бэтти, пока очередной поворот не закончился непримечательной дверью, измазанной оранжевой краской. Засов был открыт, но Слепой пришлось навалиться плечом.
В комнатушке, которую можно было обойти сделав всего пару шагов, царил полумрак. Под мигающей одинокой лампочкой на груде сваленных подушек спиной к нам сидела девчонка и монотонно вязала при помощи спиц. Дызнь-дзынь. Отчего-то звон отдался острой болью в висках, будто спицы вгонялись мне прямо в мозг, а от то пропадающего, то появляющегося света захотелось закрыть глаза. Дзынь-дзынь.
Угловатые формы, выпирающие острые лопатки и тонкие ручонки выдавали в девчонке подростка, который только готовился стать девушкой. Но округлившаяся грудь подсказывала, что, быть может, ей уже стукнуло шестнадцать. Черные жесткие даже на вид волосы неровными тупыми прядями падали на шею. Девчонку словно не ножницами стригли, а наотмашь рубанули топором.
Услышав что мы вошли, она нервозно, с испугом оглянулась: на меня уставились раскосые чернющие глазенки, в которых с трудом можно было отличить зрачок от радужки. На меня девчонка посмотрела настороженно, но, увидев Бэтти, расплылась в улыбке, показав неправильный прикус с выпирающими вперед зубами. Работай она на мусорных склонах, давно бы получила прозвище Кролик. И дело даже не в зубах, а скорее в перепуганном виде. Топни ногой - и девчонка рванет со всех ног прочь, чтобы забиться в нору.
- Тоннори, довяжешь потом. Сейчас оставь нас, пожалуйста. Иди к дяде, он тебя искал, - тут же скомандовала Слепая.
Девчонка отбросила спицы и подскочила. Спотыкаясь при каждом шаге и так и норовя запутаться в собственных ногах, она прошмыгнула к выходу. У двери нерешительно замерла и тонким голоском спросила, хотя, скорее пискнула:
- Это о моем выходе на Свалку? Дядя все-таки разрешил?..
- Иди Тоннори, иди, - отмахнулась Бэтти и буквально вытолкнула девчонку из комнаты.
Под разочарованный вздох дверь захлопнулась.
- Присаживайтесь, Кристиан. Присаживайтесь.
В комнатушке не нашлось ничего, напоминающего кресло или стул, так что я устало рухнул на подушки. Синтетический пух, тут же вылетевший из-под наволочки, неприятно защекотал ноздри.
Дрожь в руках усиливалась, вряд ли от того, что мне пришлось прикончить Жанку, скорее из-за подступающей комом к горлу ломке. Да и очертания железных шкафчиков, напоминающих соты на стенах, расплывались перед глазами. Гребанный серый порошок.
- Это хорошая девочка, Кристиан. Дочь Кима, - тихо сказала Слепая, нащупывая что-то на одной из полок. Подумав, она пояснила: - Кима Суорэ. Она шьет мне наряды. Не по просьбе, а просто потому что ей нравится. Хорошо, когда у человека есть любимое дело, не так ли? Жаль, что она никак не может избавиться от навязчивой идеи выбраться наружу. Это мы с вами понимаем, что ничего хорошего в залежах мусора нет, а она нафантазировала себе удивительный и красочный мир. Конечно, в ее глазах мы буквально тюремщики, которые заперли ее в подземельях.