— Молчи, — прошептала она. — А то все испортишь…
Он подчинился, и они поцеловались опять. Оливер слегка шевельнулся, чувствуя, как грязь вползает под одежду, восхитительно согревая кожу, возрождая ее, расслабляя болезненно ноющие мускулы.
Джульетта прижалась к нему всем телом — юным, упругим, возбуждающим. Их поцелуи становились все более страстными.
Он нащупал пуговицы на ее рубашке и принялся их расстегивать. Казалось, на свете не могло быть ничего более естественного. И поскольку Джульетта думала точно так же, она не стала его останавливать. Его пальцы уже ласкали ее гладкие груди. Ее руки скользнули под его одежду. Они быстро разделись и вышвырнули мокрую одежду на берег. Грязь была теплой, их обнаженные тела ее не чувствовали. Они забыли обо всем, кроме друг друга.
Когда все кончилось, они в благостном спокойствии лежали, прижимаясь друг к другу. Оливер не удержался и спросил:
— Почему ты столько времени от меня шарахалась?
Она слабо шевельнулась в грязи и поцеловала его.
— Не догадываешься?
— Ну, твой папаша мне пытался объяснить. Тебе было стыдно водиться с инопланетянцем?
— Не стыдно, глупый. Я боялась. Боялась того, к чему это могло привести.
— Но тогда — почему?..
Она улыбнулась.
— Сегодня утром я поняла, что ты больше не инопланетянец.
Она выразила словами то, что Оливер только начинал осознавать. Ему еще предстояло с этим смириться. Он не сможет вернуться к чистой жизни. Никогда. Ни за что.
Лежа в грязи, под теплыми лучами солнца, он зачерпнул пригоршню грязи и размазал ее, теплую и скользкую, по рукам. Он поерзал по ней ступнями и всем телом ощутил ее мягкое прикосновение.
Они вновь обнялись и страстно закувыркались в своей яме, взбивая грязь и разбрызгивая ее по траве.
— Все равно не верится, что со мной такое случилось, — сказал он.
— Для меня тоже многое переменилось, — сказала она. — Ты же знаешь, как копранцы относятся к чужакам. Это не просто предрассудок. Подумай о том, как мы живем. Богатенькие чистюли валят на нас свои помои. По идее, они должны за это платить. Так оно когда–то и было. Эти деньги давали нам средства к существованию. Но постепенно такое положение стало для инопланетчиков естественным, само собой разумеющимся. А за само собой разумеющееся никто платить не будет… И нам, чтобы выжить, пришлось рыться в объедках. Мы ненавидим ублюдков с Пояса за то, что они нас обманывают. Но если они перестанут сбрасывать мусор, нам будет нечем жить. Так что приходится смириться с тем, что нас надули…
— Значит, вы в их власти, — сказал Оливер. — Вы зависите от людей, которых презираете. Теперь я понимаю, как вы на это смотрите. Мы, наверное, казались обнаглевшей сволочью, когда завели разговор про гравигенератор… Слушай, неужели я и вправду так изменился?
Она улыбнулась.
— Ты настолько изменился, что наслаждаешься грязью! И ты понимаешь меня. Раньше я не могла прикоснуться к тебе. Я и подумать об этом не могла — пока ты был инопланетянцем. А теперь, когда я знаю, что ты никогда не сможешь вернуться к прежней жизни, мне больше незачем сдерживаться. Ведь еще с той самой ночи я чувствовала, что между нами что–то есть.
Он ласково поцеловал ее.
— Я тоже это чувствовал… Только не хотел себе верить.
Джульетта собиралась еще что–то сказать, как вдруг они услышали приближающиеся шаги. Это мог быть только Гейлорд.
Она разглядела его смутный силуэт, полускрытый туманом.
— Боже, он взбесится, — прошептала она. — Если он застанет нас…
Она схватила одежду, лежавшую не берегу — но было слишком поздно. Гейлорд стоял возле ямы и, ухмыляясь, глядел на них.
— Мои поздравления, — сказал он и захохотал. — Не могу не выразить своего восхищения. Молодцы! Оба хороши. Я чего–то такого ждал, когда вы оба смотали удочки. И все–таки, я поражен.
Джульетта скользнула обратно в грязь, чтобы прикрыть обнаженное тело.
— Ты… не сердишься, как в прошлый раз? — робко спросила она. — Я думала, ты нас на куски разорвешь…
Гейлорд пожал плечами.
— Так разве сейчас та же песня? В прошлый раз… Я же талдычил этому обормоту, что он тебе подойдет, если бросит свои дурацкие инопланетянские привычки, — он довольно хмыкнул. — Похоже, ему это удалось.
Оливер не мог ничего сказать. Он просто глядел на Гейлорда из грязевой ямы, чувствуя себя школьником, пойманным за руку на мелкой пакости.
— Ну ладно, — продолжал Гейлорд. — Я уже сказал, что восхищаюсь вашим стилем. Но, хотя местечко вы нашли лучше некуда, время сейчас явно не то. Солнце уже час как взошло, а мы к концу дня должны выйти из джунглей. Так что выбирайтесь из лужи, напяливайте у кого чего осталось, да и пойдем.