Ехали долго. Наконец, там, где в сторону от шоссе уходила пыльная грунтовая дорога, Тягач остановился.
- Видишь проселок? – прохрипел он. – Езжай по нему и не сворачивай. Увидишь высокий забор – за ним то, что тебе нужно.
Шерман сказал спасибо и поехал, как ему сказал тягач. Он уже подъезжал к деревянному мостику через грязную речку, как вдруг его мотор взволнованно задребезжал. Наверное, тягач врал о победе, о том, что война давно закончилась…
По полю бежали солдаты в серой форме. Квадратный, словно коробка, танк с длинной пушкой разворачивался в атаку. И для Шермана не осталось ничего, кроме ненавистного белого креста в прицеле. Он рванулся вперед – надо взорвать вражеский танк, а потом уничтожить солдат! Такая его работа.
Но когда Шерман зарядил в пушку бронебойный снаряд и влетел на мостик, старые опоры не выдержали и с треском сломались. Танк провалился мутную грязь почти по самую башню, заскреб гусеницами, стараясь выбраться, и увяз еще больше. Наконец, мотор заглох, Шерман остался без сил и замер.
На башню забрался солдат Врага в серой форме.
- Серега! Вот это находка! – крикнул он.
Шерман разозлился. Его взяли в плен! Это самое страшное, что может произойти с машиной – идти воевать против своих. Но над обрывом появилась голова в пилотке с красной звездочкой.
- Это же поздний «Шерман», Антоха! Откуда он здесь? Смотри-ка, будто с завода! Для реконструкций Западного фронта то, что нужно!
Антоха открыл башенный люк и озадаченно сказал:
- Пушка заряжена! Он что, собирался идти в бой? Сам? Вот чудеса!
- Наверное, он принял все за настоящую войну, - ответил Серега. – Машины – они живые. Как и мы. Придется ему объяснить что к чему.
Два гусеничных тягача вытащили Шермана на берег, отвезли в ангар и поставили рядом с выкрашенным в желтый цвет неуклюжим танком с фарами-глазами на лобовой броне. Шерману показалось, что его сосед чему-то улыбается.
- Ой, новенький, - тонким голосом сказал незнакомец. – Здравствуй. Познакомимся? Меня зовут Матильда.
Шерман вежливо представился и спросил, что здесь происходит. Почему все – и свои, и Враги, мирно стоят в одном помещении, не причиняя друг другу вреда.
- Война давно закончилась, - сказала Матильда. – И сейчас здесь музей. Но иногда мы играем в войну и надеемся, что наша работа больше никогда не понадобится.
Шерман мало что понял и решил, что разберется позже. А пока танк очень устал и быстро заснул. Впервые за много лет он почувствовал себя дома.
***
Когда Максим закончил, вокруг собрались все. Даже майор с Яной, как часовые, молча стояли у изголовья. Никто не произнес ни слова.
Смущенный всеобщим вниманием, Максим ушел в генераторную. Поставил рюкзак на пол, завалился на койку механика и, положив рядом ружье, уставился в покрытый разводами потолок. Что-то было не так, неизвестная угроза висела над головой, словно подвешенный на тонкой ниточке меч.
Максим прокрутил в голове события последних дней. Но едва лента времени перемоталась в обратную сторону, в комнату влетела Яна. Она бесцеремонно уселась на койку и скрестила руки на груди:
- Слушай, ты прости меня, хорошо?
- За что? – удивился Максим.
- Ну… я тебя психом назвала. Твой начальник рассказал мне… ты знаешь, я бы ее прибила! Ну, твою мать!
- А я бы нет. Я ее люблю.
Брови Яны скрылись под упрямой челкой. Скуластое лицо вытянулось.
- За что?!
- Как минимум лет двадцать я жил за ее счет. К тому же она хотела мне только добра. Слушай, чего тебе от меня надо? Пришла меня помучить?
Яна попыталась схватить Максима за руку. Тот выдернул пальцы из неожиданно горячей ладони. Девочка пожала плечами:
- Ты не мог бы спрятать пушку на ночь?
- Она же на предохранителе.
- Да какая разница? Ты же не будешь с ней спать. А кто-то из малых может и пошалить. Особенно Димка… мой брат. Он любит поиграть со стволами.