Максим, кряхтя, поднялся, отсоединил магазин и потянул рукоятку затвора. Патрон выскочил на подушку, скатился и остался одиноко лежать на матрасе. Проводник поставил ружье в шкафчик механика:
- Довольна?
- Вполне, - ответила Яна, покраснела и быстро затараторила: – Ты знаешь, у тебя глаза, не такие, как у майора или твоей жены. У тебя они, как у пацана. Давай ты будешь моим братиком?
- Это… как? – спросил пораженный Максим.
- А вот так! Пока, братан!
Яна порывисто вскочила на ноги, послала воздушный поцелуй и выскочила за дверь.
- Как обычно, - недовольно пробурчал Максим, щелкнул выключателем и рухнул на койку. – Меня никто не спросил. Просто поставили перед фактом.
Скрипнули петли. Желтая полоска света на полу превратилась в широкий прямоугольник. В генераторную осторожно, едва ли не на цыпочках, вошла Олеся.
- Ты будешь спать здесь? – если можно спросить утвердительно, то девушка сделала именно это.
- Да. Хочешь, ложись со мной. Надеюсь, поместимся.
- Надо помочь Ирине управиться с мелкими.
- Там же Яна есть.
Олеся звонко расхохоталась:
- Яна – отдельная тема! Единственный авторитет для нее – майор. Больше никого не признает.
- Ну и компашка собралась на мою голову, - подытожил Максим. – Скажи всем: если сюда войдут, пусть не пугаются. Я могу лежать, как высококачественный труп и ни на что не реагировать.
Олеся прижалась мягкими губами к губам мужа и провела язычком по его зубам.
- Хорошо, - прошептала она ему на ухо. – Как же я тебя люблю. Спокойной ночи, мой лучший мужчина на свете.
Едва захлопнулась дверь, Максим растянулся на койке и сказал себе: «Разгрузка!» И снова онемели конечности, по телу пробежала волна, полностью погасившая способность двигаться. С потолка ударил белый столб света…
Глава 12
Максим, сидя на койке, прикончил банку консервов, доел последнюю упаковку галет и запил остатками сока. В генераторную заглянула Яна:
- Там это… майор просит на совещание.
Взрослые собрались на складе. Дети, под присмотром Яны, притихли на койках.
Церпицкий объявил начало собрания. Внезапно лампы моргнули, вспыхнули снова и погасли. Стало невыносимо темно.
- Автомат выбило, - объяснил Максим. – Наверное, дефектный. Я сбегаю и включу.
Проводник открыл дверь и выскочил на улицу. Добежал до подстанции, включил рубильник и медленно пошел назад. Из убежища поплыли миазмы липкого страха.
Входить внутрь не хотелось. Пересиливая себя, Максим спустился по лестнице, распахнул стальную дверь и покатился по бетону: кто-то сильно ударил его по шее и сбил с ног.
- Живучий, однако, - сказал ехидный голос заклятого врага – Петровского. Интересно, к кому относились его слова?
Преодолевая внутренний протест, Максим открыл глаза. Доцент собранный и подтянутый, готовый выстрелить в любой момент, презрительно ухмылялся в лицо. В его руке поблескивал двуствольный пистолет, и маленькие, совсем нестрашные, но смертоносные дула черными точками смотрели прямо в лоб.
У стены, направив на сбившихся в кучу детей помповое ружье покойного Коряги, стоял Шмель. Майор, Ирина и Олеся сидели на койке, заложив руки за голову. Но вместо страха в их глазах застыл немой укор. Яна стонала на койке, на лбу багровел кровоподтек. Наркоман прижимал к нему мокрую тряпку.
- Ты не сможешь меня застрелить, - Максим поднялся на ноги.
Петровский хмыкнул:
- Да как два пальца об асфальт. Изготовлено специально для Зоны. Так что слушай большого дядю, пока он не разозлился. Но как же ты облажался-то?
- Я чувствовал опасность. Но не знал что, где и, самое главное, кто.
- Мне ни к чему слабоумный проводник, – в голосе Петровского прозвучала издевка. – Надо было тебя пристрелить еще в церкви, чтобы не создавал проблем. Тебе мозги отшибло? Ты же знал обо мне! Отвечай!
- Я… забыл, - пролепетал несчастный Максим.
- Забыл?! – взревел майор и вскочил на ноги. – Забыл?!
Шмель повернул ствол дробовика, и Церпицкий рухнул обратно на койку.
- Еще одного предупреждения не будет, - скучно проговорил доцент. – Кто раскроет пасть, получит острое свинцовое отравление. Надеюсь, я доступно пояснил?