Глаза Ольги Даниловны вспыхнули:
- Ты, шалава! Это мой сын! Я его родила и воспитала! Не тебе меня учить…
- Знаю я, как ты его воспитала! – выпалила Олеся. – Никому такого не пожелаю!
Максим схватился за голову: лучше бы она молчала. Сейчас такое начнется…
Несколько секунд Ольга Даниловна шумно втягивала воздух. Потом откашлялась и закричала:
- Ах ты ж потаскуха! Я сейчас тебя изувечу, падла! Ты у меня на карачках отсюда выползешь!
Ольга Даниловна размахнулась, целясь Олесе в лицо. Максим подставил руку. Удар пришелся в предплечье.
- Не лезь, тварь безмозглая, не то сам получишь! – Ольга Даниловна снова размахнулась.
Максим схватил ее за кисть и вывернул. Ботинок стукнулся об пол. Мать рванулась, но Максим крепко держал ее за плечи. Прямо перед ним, закрывая искаженное гневом родное лицо, возник косматый черный шар с извивающимися отростками-щупальцами. Если такой шар швырнуть в человека, он погибнет… как погибли два профессора, убитых много лет назад.
- Мама, уезжай. Прошу тебя, уезжай. Иначе я за себя не ручаюсь. И оставит человек отца и мать… - Максим не договорил.
Ольга Даниловна заскрежетала зубами:
- Предатель! Я на тебя всю жизнь угробила! Кормила, растила. Конфетки куда только не пихала. Игрушечки покупала… А ты… У меня нет больше сына! На мою помощь можешь больше не рассчитывать! Прощай!
Максим разжал хватку. Ольга Даниловна подхватила сумку и бросилась вон из квартиры. Быстро затих стук подкованных каблуков. Загудел автомобильный мотор, но и его мягкий рокот вскоре растворился в городском шуме.
Максим прошел к себе в комнату и рухнул на кровать. Ушибленная рука ныла так, словно ее пережевывал невидимый медведь.
Олеся не дала Максиму забыться. Села на кровать и попросила:
- Покажи руку.
- Да все нормально. Забудь.
- Пожалуйста…
Максим покорно засучил рукав. От локтя до запястья расплылся багрово-синий кровоподтек. Олеся быстро провела поверх ушиба ладонью и осторожно смазала кожу мазью из аптечки. Подождала несколько минут и туго забинтовала предплечье. Невидимому медведю вырвали зубы: боль понемногу притупилась и отодвинулась далеко в сторону.
- Готово! – воскликнула Олеся. - Здорово же она тебя…
Максим сел на кровати, обняв девушку за плечи:
- Не меня. Моя мама тебя хотела убрать. Чтобы ты больше никогда не появлялась в моем доме. Потом досталось бы мне. Я ведь второй раз в жизни иду против нее.
- А первый раз когда?
- Много лет назад. Я переехал в общежитие… знаешь, вряд ли мама пустит все на самотек. Давай убежим в Зону?
Олеся осталась спокойной, но Максим почувствовал, как она вздрогнула.
- По-моему, это мы всегда успеем.
Снова по коридору прокатилась трель звонка. Максим подскочил, промчался по квартире и распахнул дверь. На лестничной площадке стоял похожий на тень сосед-наркоман. Обычно безжизненные, потухшие глаза его блестели, как у подростка, которому родители купили долгожданный компьютер или мопед.
- Приходите ко мне чай пить. Вдвоем приходите…
Максим позвал Олесю, надел тапочки и прошел вслед за соседом. В маленькой комнате царила идеальная чистота: недавно вымытые полы блестели, натертые воском, кружевные занавески на окнах светились белизной. На заправленной железной кровати не топорщилось ни единой складки. Посередине стоял накрытый стол: разрезанный на три части шоколадный торт с цифрой «40», три кружки и только что вскипевший чайник.
От соседа не укрылось замешательство Максима.
- Удивлен? Я грязь не люблю.
- Что ж ты нам не сказал, что у тебя день рождения? Надо же что-нибудь подарить!
- Не стоит. Вы пришли – уже приятно.
- А как ты узнал, что мы не откажемся? – отозвалась Олеся.
Сосед чуть сгорбился, морщины на изможденном лице стали заметнее:
- Догадался. Садитесь же.
Олеся разлила чай. Максим положил торт на блюдце и сразу откусил треть своей порции.
- Оголодал он у тебя, - заметил сосед. – Кормить мужа надо лучше.
На щеках Олеси проступили красные пятна. Максим, чтобы замять неловкость, ткнул ложкой в портрет улыбающегося малыша на стене: