Судно качнулось на приливной волне, скрипнуло переборками, соглашаясь с моими мыслями…
— Смотри, Александр Андреич, на своей стороне мы придумали, как меха сберечь. А теперь давай подумаем, Как шкурки получше выделывать, ведь выделывают-то каждый по-своему, качеством получаются разные, так? — продолжил я вечером разговор о наболевшем с Барановым.
— Так.
— А давай-ка мы с тобой вот как сделаем: Пусть приносят шкурки невыделанные, а мы здесь с тобой создадим артель, которая будет эти меха выделывать однообразно. Тут и контролировать Можно нам самим. И промышленникам выгода: меньше мороки, снял, а выделывать не надо, им экономия времени, да и материалов. К тому же принимать можно по цене не сильно меньше выделанных, а ежели кто желает по-старому: сдавать готовую пушнину — пусть, но качеством не хужее артельной!
— Да а хто ж в ту артель пойдёт, — скептически прищурился собеседник.
— Так всё-равно меха зачастую бабы выделывают, вот баб и призовем.
— Да куда баб: у них хозяйство, да дети.
— И эту проблему решим. Главное: Договориться с мужиками.
С мужиками мы договорились.
Затем я лично, с хронометром в руках, присутствовал при выделке шкурки и Расписал по операциям. Вот сухую шкуру, заготовленную так на промысле, смачивают раствором соли — отмокают, вот стирают и заодно отбивают запах, вот натягивают на провощенный горбыль, вот женщина скребком счищает с кожи лишний жир и остатки мяса, вот погружают в чан с пикелем: раствор уксуса с солью (от брожения мы отказались: не так много у нас ржаной муки и дрожжей), за нею другая втирает отвар ивовой коры для дубления, вот следующая мнёт, чтобы шкурка стала Мягкой, затем другая втирает жир — и таких операций мы насчитали семь. Я записал по времени сколько каждая занимает. А теперь смотри: вот натягивать шкурки человек один может, но за это время содрать жир другой не успевает, тут пятеро, там на стирку двоих и т. д. Вот кто принимает, смотрит что, как, если что — возвращает.
А детей: рядом ставим ещё шатёр, туда детишек, им игрушек и кого-нибудь из мальцов в Няньки Посади — родители тут, рядышком, Если что, всё под боком. И берёшь ещё Повара. И за наш кошт кормим их.
Баранов протестующе скинул глаза. Но я предостерегающе поднял ладони:
— Александр Андреевич, Поверь: дешевле обойдётся. Вот если сейчас сядем, посчитаем — сам увидишь. Попробуем.
— Ну ладно. — сдался он.
Так и пошло. Оказалось, что такой конвейер шкурки однообразного, высокого, самого высшего качества выдает. Ну, и принимали, соответственно, на входе тоже не всякие шкурки. Мужики поначалу матерились, мол «я охотился, принёс, а ты!» Ничего, поставили отставного солдата, мордоворота — через неделю, как мне позже, смеясь, рассказывал Баранов, мужики поняли, что лучше нормальные шкурки приносить. И стали приносить.
Это имело свою пользу: в будущем они перестали бить всех зверей подряд, а прямо там, на охоте, просматривали: какой зверь сразу будет лучше, а других не трогали.
— Вот смотри, Андреич, Сколько зверья сбережем. И на долгие годы себе растянем. А то ведь повыбьем — нам тут делать нечего станет.
— Да, Николай Петрович, Ты смотри: работы делаем вдвое Почитай меньше, а шкурок выходит втрое больше. Ну и ну!
— Так-то, — хлопнул его по плечу. — А в следующем году мы ещё лицензии ведём: чтобы Каждый охотник отстреливал определённое количество, не больше, будем смотреть. Да, кстати, я через недельку отбуду, а ты и у кОлошей такую артель создай, тебя они уважают. И, гляди, что-то типа состязания исподволь меж ними устрой, чтоб оне друг перед дружкой, скажем шкурки лучше выделывал, да отходу чтоб меньше.
— А ты хват, Николай Петрович, — уважительно качнул головой Баранов.
— Хвват… — я горько усмехнулся, — это от безнадёги, Андреич. А хваты мы с тобою будем, когда железоделательный завод на сей земле устроим. Ибо меха не вечны, сам понимаешь.
— Даа, — мечтательно пожевал губами управитель РАК, — жалеза бы нам не помешала. Вон, бостонцы шельмы им индейцев и берут, везут полосовое, а нам взять неоткуда. Постой-постой! — спохватился он, — А где тут руды жалезные!? Уголек есть, знаю где, а жалезо?
— Сейчас в конторе на карте покажу. Только ты покуда народ туда на разведку зашли, но втихаря, а я из России мастеров привезу. — Баранов аж руки потёр от открывшихся перспектив.
Лангсдорф на улице встретил меня с неразлучным светописцем, вытирая пот огромным клетчатым платком. Его светоснимки имели оглушительный успех и здесь, взять хотя бы убранную в оригинальную рамку работы местного умельца светокартину, изображающую Баранова. На ней управитель Русской америки смотрит в подзорную трубу стоя на холме. И такой бесподобный ракурс подобрал натуралист, что в общем-то тщедушный Баранов удивительным образом преобразился на снимке в величественного Государева деятеля.