Энтрери знал это, и в очередной раз подумал, что легче было бы биться с существом из плоти и крови.
Но, не отвлекаясь на посторонние мысли, он с силой протиснулся меж двух мужских статуй.
Големы-женщины атаковали Энтрери быстро и яростно, со свистом рассекая воздух каменными мечами.
Неудачно перекатившись при падении, Энтрери уже не успевал подняться на ноги. Впрочем, это сыграло ему на руку: он использовал инерцию собравшихся было пнуть его големов и опрокинул их вперёд, столкнув с мужскими статуями. При этом камень треснул, в воздух взметнулась пыль, и Энтрери вскочил на ноги, атакуя големов со спины.
Как только магические создания вновь сомкнули свои ряды, Энтрери воспользовался ещё одним свойством Когтя Шарона: взмахнув клинком по широкой дуге, вызвал перед собой чёрную завесу тьмы. Воспользовавшись преимуществом, убийца отскочил в сторону, затем быстро развернулся и атаковал сразу, как только первая статуя прошла через чёрную завесу.
Коготь Шарона вновь яростно вгрызся в камень. В очередной раз отступив, Энтрери прикрылся завесой непроглядной черноты.
Слегка отдышавшись, он заметил, что две статуи были повержены и разбиты, а третья, женская, ковыляла к нему на одной ноге, тогда как вторая лежала на полу. Рядом с ней шевелилась одна из мужских, по-видимому, пытаясь подняться.
Энтрери бросился вперёд, надеясь атаковать прежде, чем мужская статуя успеет подняться в полный рост. Каменный меч поднялся в воздух, но Энтрери мастерски подцепил и выбил его своим кинжалом, а затем, проскользнув мимо фигуры и пригнувшись под ударом его клинка, рубанул мечом снизу, отрубая голему-женщине вторую ногу. Она тяжело рухнула на пол, а Энтрери, кинувшись вперёд, разбил ей голову сильным ударом ноги, после чего ловко отпрыгнул, уходя от удара последней статуи.
Пару раз перекувыркнувшись, убийца тут же вскочил и остался один на один с мужским големом. Он скользнул Когтем Шарона по клинку каменного меча, и резко дёрнул вверх, поднимая вверх и оружие, и держащую его руку. Артемис шагнул вперёд и вонзил кинжал в грудь статуе, высвобождая Коготь Шарона под таким углом, чтобы он мог ударить скользящим ударом по лицу статуи. Голем было повернулся, но ему было не успеть за ловким убийцей.
Артемис снова рубанул статую по лицу, слегка отступая назад, но это была лишь уловка, так как едва голем вскинул меч, чтобы отразить удар, Энтрери, развернувшись, нырнул под руку противника. Оказавшись за спиной голема, наёмник обрушил Коготь Шарона на уже повреждённую руку с мечом.
Отсечённая конечность упала на пол.
Но статуя продолжала атаковать, пытаясь воспользоваться уцелевшей рукой. Клинки Энтрери взметнулись в воздух, отрубая каменные пальцы один за другим.
Затем он быстро обрубил кисть, превратив руку в культю. Статуя попыталась боднуть его, но голова откололась и упала на пол.
− Упрямая глыба, − подумал Энтрери и, одним ударом опрокинул затихшего уже голема на пол.
Клинки убийцы мгновенно оказались в ножнах, и он осмотрелся, внимательно разглядывая комнату, в которой шёл бой. Даже прихожая походила на сокровищницу.
− Эх, не на того я работаю, − пробормотал Энтрери.
Но, пожав плечами, он принялся искать флейту Идалии. Вскоре он заметил, что разрушенные статуи постепенно разрушаются в мелкий песок, а их форма и материя двигаются обратно через открытую дверь к основанию колон − как он и ожидал.
Когда големы, наконец, вернулись на своё прежнее место, они магически восстановились, словно ничего и не произошло, а Энтрери закрыл и запер дверь. Никто из пришедших не догадался бы о визите незваного гостя.
И как только хозяйка вошла в свою башню, и убийца смог разглядеть печально известную Ильнезару, Энтрери усомнился, что причиной антипатии Тазмикеллы к её бывшей подруге было только торговое соперничество. Казалось, у Ильнезары было всё, чем Тазмикелла не обладала. Её длинные и блестящие волосы так красиво переливались оттенками, что Энтрери так и не смог понять, были ли они рыжевато-белокурыми или рыжевато-коричневыми, или, быть может, даже медными. Её голубые глаза были большими − наверно даже слишком, но на самом деле они лишь подчёркивали красивое лицо. Хотя нос её был тонким и прямым, а скулы высокими и точёными, её губы были такими пухлыми и манящими, каких Энтрери никогда не видел. Она была несколько выше Джарлакса, но двигалась с такой же грацией, как и проворный дроу.