Гарвус усмехнулся и уже собирался пошутить, но, поймав тяжелый взгляд Сарфа, передумал.
– Они путешествуют пешком?
– Да. И женщина тоже обременена. Они отправились в Аверен восемь дней назад.
– Они знают о вашем преследовании?
– Нет.
– Тогда ты можешь поберечь свою лошадь и все равно легко их догонишь, – сказал Гарвус. – Уверенный темп и долгий день езды сократят расстояние.
– Я молюсь, чтобы ты был прав. Освободить этого человека – моя святая задача.
– Тогда как ты можешь потерпеть неудачу? – сказал Гарвус. – Карм поможет тебе.
Гарвус наполнил чашку с чаем Гатта и налил себе еще эля. После того как Тарвус вернулся из конюшни в сопровождении трех слуг, жена Гарвуса принесла вечернюю трапезу. Все сели за стол, причем Сарф занял почетное место. Пока они ели, Гатт рассказывал о своих путешествиях. Помня о просьбе Гарвуса, он подчеркивал тяжесть своей жизни. Рассказы не подействовали на Тарвуса так, как надеялся его отец, – восхищение мальчика Сарфом, казалось, росло с каждым новым рассказом о невзгодах. Гатт и сам чувствовал, как ему нравится это восхищение. После ужина, когда Сарф отлучился, чтобы осмотреть свою лошадь, он не был удивлен, когда Тарвус последовал за ним.
Хотя Гатт мало что знал о том, как ухаживать за лошадьми, он почувствовал, что за животным хорошо ухаживали. Он повернулся к Тарвусу и улыбнулся.
– Карм видит, как ты заботишься о моем коне, – сказал он. – Когда я завтра отправлюсь в путь, гордись тем, что ты помог мне в моих поисках.
Тарвус восхитился словами Гатта.
– Вот это да! Приключения?
– Да, – ответил Гатт, не смотря на усталость. – Это опасная затея.
– Ты расскажешь мне о ней?
– Боюсь, твой отец этого не одобрит, – сказал Гатт. – Он сказал, что ты думаешь, будто жизнь Сарфа – это сплошные приключения и слава.
– Пожалуйста, – взмолился Тарвус. – На этой ферме так скучно. Может, великие деяния и не мой удел, но разве я не могу о них услышать?
Гатт снисходительно улыбнулся.
– Я расскажу о них, если ты утаишь это от своего отца.
– Обязательно, – сказал Тарвус. – Клянусь.
– Я отправляюсь, чтобы убить колдунью, которая захватила в плен добродетельного человека. Он Сарф, как и я.
– Она захватила сарфа? Как она могла это сделать?
– С помощью нечистых чар и других хитростей, о которых ты слишком молод, чтобы знать, – ответил Гатт.
– Ты не боишься, что она сделает то же самое с тобой?
– Я убью ее прежде, чем у нее появится шанс, хотя для этого мне, возможно, придется сразиться с Сарфом.
Глаза Тарвуса расширились.
– Сражаться с другим сарфом!
– Он под ее чарами. Пока не будет убит злодей, она будет управлять им.
– О Святая Карм! – сказал Тарвус. – Если бы мне пришлось столкнуться с Сарфом, я бы дрожал, как зерно под градом.
– Возьми соломинку и подбрось ее в воздух, – приказал Гатт.
Тарвус нагнулся и подобрал одну. Затем он бросил ее. Гатт двигался так быстро, что мальчик не мог уследить за его движениями. Все, что он увидел, – это вспышку меча, рассекающего воздух, и соломинку, разрубленную на части, летящую вниз.
– Вот это да! – сказал Тарвус, подбегая и подбирая два куска.
Гатт убрал меч в ножны.
– Я служу воле Карм, поэтому я одержу победу.
–И убьешь другого сарфа?
– Убить его? Я намерен спасти его.
– Но разве он не попытается убить тебя?
– Конечно, – ответил Гатт, – но я постараюсь сохранить ему жизнь. По крайней мере, я спасу его душу, ведь когда человек умирает, его дух освобождается от колдовства.
Тарвус смотрел на Сарфа, потеряв дар речи от восхищения. Гатт поймал взгляд мальчика и впервые с тех пор, как его Носитель покинул его, почувствовал себя целым. Радость всколыхнулась внутри Гатта, затмив боль и вернув ему чувство собственного достоинства. Он снова шел по святому пути.
Той ночью, когда Гатт погрузился в сон, он увидел туманный пейзаж, видневшийся сверху. По широте и яркости картины он понял, что не спит. Напротив, ему показывают мир с божественной точки зрения. Сначала Гатт увидел Бремвен, а затем дорогу, по которой он выехал из города. Пронесясь над шоссе, он миновал дом, где отдыхал, и продолжил путь. Он увидел древний каменный мост, перекинутый через Йорверн, и разросшийся постоялый двор, построенный на его ближайшем берегу. Затем он пошел по дороге, огибая берег реки. Он шел дальше, пока не заметил две смутные фигуры, расположившиеся лагерем у реки, и ощутил волну ненависти, возникшую из потустороннего источника. Она была горькой и непримиримой. Хотя Гатт всегда считал, что Карм сурова, ярость вражды поразила его. Не видя отчетливо фигур и не слыша ни единого слова, он понял, что одна из них – Йим. Из этого он заключил, что второй должен быть Хонусом.
Затем Гатт поднялся выше, и перед ним открылся великолепный вид на окрестности. Он окинул взглядом горы, долины, реки и леса. Осмотрев их, Гатт узнал местность так близко, словно всю свою жизнь провел, топча ее. После этого картина растворилась в тумане, и Гатт сел, дрожа от холода. Он был уверен, что ему впервые явилось видение, ведь он предвидел предстоящий маршрут и узнал, где покоится его добыча. У Сарфа возникло желание оседлать коня и ускакать в ночь, чтобы поймать Йим. Он подавил это желание, зная, что она недосягаема для ночного путешествия. Более того, с уверенностью предвидения Гатт знал, что найдет Йим, как знал и то, что должен сделать, когда найдет. Рангар был прав, подумал он. Смерть шлюхи должна быть несомненной. Ни в коем случае нельзя оставлять в живых ту, кого Карм так глубоко презирает.
***
Йим и Хонус сидели в своем лагере и смотрели на освещенную луной реку. Тучи бледных насекомых летали над водой, словно одушевленный туман. Время от времени рыба подпрыгивала, чтобы поймать одно из них. Хонус ткнул пальцем в костер, и его пламя разгорелось ярче.
– Ты действительно думаешь, что я добрый, – спросил он, – или просто сказал это, чтобы подшутить над мальчиком?
– Ты убийца, – ответила Йим. – Если хочешь сохранить Равновесие, ты тоже должен быть добрым.
Хонус улыбнулся и покачал головой.
– Это говорит Носитель.
– Ты дразнишь меня?
– Нет, – сказал Хонус, – не дразню. – Он снова ткнул пальцем в огонь. – Я все еще поражен тем, что ты сделала для этого мальчика.
– Не стоит, – ответила Йим. – Я просто заглянула ему в глаза и увидела, что его беспокоит. У тебя та же способность. Ты мог бы сделать то же самое.
– И все же между нами есть разница, – сказал Хонус. – Мне это никогда не приходило в голову.
Они погрузились в легкое молчание и некоторое время наблюдали за рекой. В середине течения был небольшой островок, и он привлек внимание Йим.
– Этот островок напоминает мне тайное место Кары, – сказала она.
– Что за тайное место?
– Кара нашла способ ускользнуть из гостиницы «Мост», – ответила Йим. – Она заплывала на остров в реке. Она отвела меня туда на второй день нашего знакомства. Это было тихое место.
Хонус улыбнулся.
– Это похоже на то, что сделала бы Кара. Я так понимаю, Кронин об этом не знал.
– Совсем нет. Она подглядывала за вами, пока вы разговаривали на мостике.
Улыбка покинула лицо Хонуса.
– Я помню тот день. Мы говорили о мрачных вещах.
– Кара знала, – сказал Йим. – Она считает, что лорд Бахл захватит Аверен.
– Кронин уверен, что он попытается это сделать, – ответил Хонус.
Йим почувствовала внезапную прохладу, как будто сейчас день и облако заслонило солнце. Она взглянула вверх, но увидела лишь звездное небо. Но впечатление осталось, и она почувствовала недоброе присутствие. Йим задрожала, осознав, что одновременно бежит от опасности и приближается к ней. Ей хотелось признаться Хонусу, что она боится и не знает, куда обратиться, но она придержала язык. Как Сарф, он точно знает, куда обратиться, подумала Йим, ощущая всю тяжесть своего положения.