– Лучше не оставлять его здесь, – сказал он вслух. – Я буду беречь его.
Спрятав мешочек, он сложил одежду, которую отобрал у незваного гостя, в аккуратную стопку на кровати, а седельные сумки положил рядом. Он решил дать своему жильцу время до полудня, прежде чем снова сдавать комнату и сложить его вещи в другое место. Что касается золота, то он был склонен считать его справедливым вознаграждением за то, что он расправился с нечистым на руку злоумышленником. Чем больше он размышлял над этой идеей, тем больше она ему нравилась. В конце концов, подумал трактирщик, в трудные времена мудрый человек заботится о себе сам.
***
Йим проснулась под корнями деревьев и при свете звезд. Прежде чем ее хозяева вошли в логово, они собрали с неба звездный свет и сформировали его в светящиеся шары. Они освещали подземную комнату. Йим лежала на постели из мягких пушистых листьев. Рядом с ней спала Кара. И она, и Кара были «одеты в шкурки», что на языке фейри означало «обнажены». Старейшины презирали человеческие вещи, но для сыра делали исключение.
Рупинла сидела неподалеку, скрестив ноги. Она тоже была одета в шкуру, но ее шкура была блестящей, как у выдры. Ростом она была с девочку двенадцати зим, и тело ее имело такую же форму, а грудь была не более заметной, чем у кошки. Если не считать мехового покрова, наименее человеческой чертой было ее лицо. Оно было безволосым, но верхняя его часть склонялась к маленькому широкому носу, отчего создавалось впечатление, что у нее есть морда. Покатый подбородок усиливал впечатление. Ее глаза были гораздо больше человеческих и напоминали кошачьи своим золотистым цветом и узкими зрачками. Ее уши, расположенные так же, как у человека, были похожи на кроличьи, но более заостренные и не такие длинные. Как и кроличьи уши, они часто подергивались, казалось, что она слышит звуки, которых не слышит Йим. Волосы на голове Рупинлы были не длиннее, чем в других местах ее тела. Несмотря на это и отсутствие заметной груди, ее пол был очевиден.
Йим переключила внимание на Кару и с радостью увидела, что к ней вернулся цвет лица, и ее спящее лицо выглядело умиротворенным. Обрубок отрубленной руки Кары был покрыт паутиной, на которой блестели капельки росы. Йим с удивлением отметила, что паутинки не запачканы кровью, хотя и перевязывают свежую рану. Это заставило ее задуматься о том, как долго они с Карой спали. Однако, когда Йим взглянула на свои ладони, оказалось, что волдыри появились недавно и еще не зажили. Задумавшись о течении времени, Йим вспомнила, как срочно нужно было добраться до Хонуса. Мы же должны были ехать на рассвете! – подумала она и встревожилась.
– Не бойся, мама, – сказала Рупинла. – У тебя еще есть время сделать все необходимое».
Йим посмотрела на свою хозяйку, та улыбнулась и склонила голову. Именно Рупинла встретила Йим у озера и велела отнести Кару в Фэйрию. Йим почти ничего не помнила о путешествии в логово, кроме того, что ее попросили оставить вещи на том же камне, где Кара положила Подарок Дар. Просьба была уважительной, но в то же время она ощущалась как приказ.
– Мы не хотели этого, матушка, – ответила Рупинла, как будто разговаривала с Йим. – В неизменном царстве вещи либо есть, либо их нет. Вторых шкурок нет. И того мешка, который ты несла на спине, тоже.
Йим задумалась, почему.
– Кто создал мир, матушка? – весело ответила Рупинла. – Не я.
Из входа в логово, похожего на туннель, появился Снофф. Он был похож на своего товарища, только спина у него была полосатая, как у бурундука. В руках у него была светящаяся сфера, отбрасывающая розоватый свет рассвета. Когда он отпускал сферу, она взлетала вверх и повисала у потолка. В берлоге стало светлее, и Йим впервые заметила, что в одном из углов спит огромный медведь. Животное открыло глаза, потянулось, встало и подошло к Йим и Каре, чтобы обнюхать их. Снофф добродушно зарычал на него. Медведь ответил ему тем же, а затем протиснулся через вход.
Более яркий свет позволил Йим лучше разглядеть своих хозяев. В предыдущую ночь – если ее ощущение времени было точным – они казались видными людьми, возможно, правителями среди себе подобных. Однако, насколько Йим могла определить при лучшем свете, они казались совсем молодыми.
– Да, мы умираем, – сказал Снофф, который, как и его супруга, отвечал на невысказанные мысли. – Но мы не оставляем свои жизни на Темной тропе.
– Ты имеешь в виду воспоминания? – спросила Йим.
– Что еще есть воспоминания, кроме жизни? – ответил Снофф. – Для нас смерть – лишь отдых в долгом путешествии. Мы с Рупинлой – новорожденные, но мы помним начало мира.
– Вы побывали на Бессолнечном пути, – сказала Рупинла. – Только человечество запятнало его горем и ужасом. И какое зло принесли эти воспоминания!
– Мать, ты знаешь, о чем я говорю. Ты встречала его. А люди называют его «богом». Какая глупость!
– Пожиратель?
– Верное название, – сказал Снофф. – Ведь он сожрет весь мир, и наше путешествие закончится вечной тьмой.
– Оставь свой страх, муж. «Еще нет» может стать «не так». Мать дает надежду.
Снофф смотрел на Йим глазами, которые казались старыми, мудрыми и печальными.
– Но она дает так мало, дорогая.
– Верно. Но лучше мало, чем совсем ничего.
31
Кара проснулась.
– Йим, – сказала она сонным голосом, – мне снились самые странные сны. Мы...
Ее глаза открылись и тут же расширились. Они быстро перебегали с Рупинлы на Сноффа, на ее культю и обратно.
– Это было на... Вы действительно... Озеро. Волки и медведи.
Рупинла улыбнулась.
– Все правда, Дитя Дар. Твои сородичи в безопасности. Ты в безопасности. И мы рады, ведь ты привела к нам Мать.
Кара посмотрела на обрубок правой руки и осторожно пощупала его.
– Не болит.
– Можешь снять паутину, – сказала Рупинла.
Кара смахнула паутину с конца руки и увидела ярко-розовую кожу.
Она с изумлением посмотрела на нее.
– Как?
– Лучше спросить «почему», – сказала Рупинла, – и я уже ответила на этот вопрос. Ты заслужила нашу честь.
– Спасибо, – сказала Кара.
– Нет, Дитя Дар, спасибо тебе.
Затем Снофф поднялся и собрал из корзин, расставленных по комнате, еду. Вчетвером сели на твердый земляной пол и стали есть фрукты, мед, ягоды и орехи. Запивали нектаром из выдолбленной тыквы. Еда была самой вкусной из всех, что Йим когда-либо пробовала. Все было совершенно свежим, хотя некоторые ягоды появлялись только ранней весной, а орехи созревали осенью. Йим подумала, не заживала ли рука Кары в течение многих дней, в то время как она спала всего одну ночь. Рупинла откликнулась на эту мысль.
– Как долго длится сон? – спросила она.
После еды Йим и Кара покинули логово. Им пришлось ползти по наклонной земляной норе, и Кара управлялась только с одной рукой. Они вышли к густым зарослям папоротников у основания огромной ели. С расстояния в несколько шагов нора была невидима. Воздух был теплым, и все вокруг казалось одновременно древним и новым. Йим и сама чувствовала себя новенькой, как голый младенец, появившийся на свет, и испытывала младенческое чувство удивления. Она взглянула на Кару, чтобы убедиться, что та испытывает то же самое.
Кара смотрела на пустое пространство перед собой.
– Неужели только вчера вечером я приложила к этому руку? – спросила она скорбным тоном, от которого у Йим защемило сердце. – Кажется, прошло гораздо больше времени.
При этих словах Кары к Йим вернулся весь ужас прошедшей ночи.
– Это была моя вина, Кара. Мне так жаль.
– В чем твоя вина? Ты спасла мне жизнь.
– Потому что те люди никогда бы не пришли, если бы не я.
– Возможно, это правда. Но ты должна был прийти, – ответила Кара. – И я рада, что ты это сделала, хотя думаю, что те мужчины тоже должны были прийти. Я верю в это, потому что мои сны прошлой ночью были похожи на твои сны. Я видела вещи. Настоящие вещи. Это был труп Родрика в туннеле. Его обманул слуга Пожирателя, тот самый, который убедил Сарфа убить тебя.