Через два часа график был построен.
– Квадратичная зависимость, – заключил Саня.
– Парабола, – согласился Вовка.
– Надо закругляться – родители с работы скоро придут.
– Я бы, для чистоты эксперимента, сделал ещё два замера, – предложил Вовка.
– Ты считаешь, надо?
– Мы же не получили точку, где действие колебаний перестаёт влиять на пламя.
– У нас на большее расстояние в комнате места не хватит.
– На две точки хватит, – настаивал Вовка. – Одна точка на тумбочке, а вторая на подоконнике.
– Так это всего две точки.
– А вдруг это именно те точки, которые мы ищем?
Аргумент был сильный, и опыты было решено продолжить.
Точка на тумбочке полностью подтвердила квадратичную зависимость.
– Всё, замеряем последнюю точку и формула у нас в кармане – «Х=Y²», – радовался Вовка.
Он поставил свечу на подоконник и хотел поджечь фитилёк.
– Шторы отдёрни, а то ещё полыхнёт, – посоветовал Саня.
Вовка отдёрнул шторы и зажёг свечу.
– Надо расстояние ещё раз проверить, чтобы всё точно было, – сказал Саня. – Ты держи рулетку у свечки, а я дотяну её до антенны.
Саня замерил расстояние и его радостное лицо вдруг помрачнело.
– Всего три сантиметра не хватает.
– Мне отодвигать больше некуда – дальше стекло, – предупредил Вовка. – Попробуй отодвинуть стол с прибором, у тебя ещё есть запас.
Саня стал придвигать стол вплотную к стенке.
За всей этой картиной наблюдал кот Василий, который проснулся именно в тот момент, когда стол, издавая душераздирающий скрип, начал путешествие к стене. Однако кота привлекал вовсе не стол, а маленький огонёк свечи, который, отражаясь в окне, походил на порхающего мотылька. Василий не заметил, как острая боковина стола сильно прижала хвост к стене. Кот взвизгнул, метнулся вперёд и повис на шторах. Карниз не выдержал, и вся конструкция рухнула вместе с котом на горящую свечу. Штора загорелась, а кот, запутавшись в шторе, стал носиться по комнате, таща за собой огненный хвост и поджигая всё на своём пути.
Ребята, простояв в оцепенении несколько секунд, очухались и стали гоняться за котом.
– Надо кота от шторы отцепить, – кричал Саня, – а то он сгорит!
Однако поймать обезумевшего кота не так-то просто. Не выжить бы бедному животному ни за что, если бы Вовка не схватил аквариум и не выплеснул его содержимое на кота. Штора намокла и отцепилась. Ребята быстро сбили пламя со шторы, но комната уже была объята пламенем.
– Саня, включай свой прибор, а то мы здесь сгорим! – крикнул Вовка.
Саня почти на ощупь добрался до стола и вставил вилку в розетку. Через несколько секунд пламя покорилось квадратичному открытию исследователей.
Придя с работы, родители ничего не смогли увидеть кроме дыма и детей, которых рвота выворачивала наизнанку.
– Это отравление угарным газом. Нужно вызывать скорую, – сказал отец матери.
Скорая в сопровождении родителей увозила ребят в больницу. Родители смотрели на перепуганных, испачканных и обожжённых мальчишек и не могли понять: как смогли двое подростков справиться с такой большой площадью возгорания, использовав всего один аквариум воды.
Глава 2
Самой противной наукой из обязательных дисциплин советской высшей школы, несомненно, являлась марксистско-ленинская философия. К слову сказать, наукой назвать её можно было с очень большой натяжкой, а если ещё честнее, то и с любыми натяжками она к наукам никакого отношения не имела. Любая наука никогда ничего не принимает на веру. Даже самая обычная закономерность, которая известна ребёнку, всё равно подлежит доказыванию. Исключения составляют так называемые аксиомы – истины, не требующие доказательства. Однако каждый образованный человек знает, что время от времени даже аксиомы подвергаются сомнению и, либо отвергаются, либо укрепляют своё положение в науке путём доказывания. В марксистско-ленинской философии практически всё состоит из аксиом, которые никогда и ни при каких обстоятельствах не подвергаются сомнению, а, стало быть, никогда не доказываются.
Студенты прекрасно понимают, что данный предмет никогда не пригодится им в жизни и его следует просто перетерпеть. Преподаватели сами были когда-то студентами и понимали чувства студентов, поэтому они начитывали свой курс, нисколько не заботясь о том, понимают их студенты или нет. Оценки выставлялись по следующему принципу: если студент не мешал преподавателю читать лекции, то и преподаватель не мешал студенту зарабатывать стипендию. Однако в каждом правиле есть исключения. Находились преподаватели, которые действительно были уверены в том, что их предмет является полноценной наукой.