Так началась долгая дружба – борьба с тьмой в уме и слепотой в сердце. Юноша приходил снова и снова. Он говорил, спорил, молчал, уходил и возвращался. И всякий раз отец Алексий не доказывал, а свидетельствовал. Не обличал, а принимал. Не спорил, а вёл за руку, как слепого, у которого глаза только начинают различать очертания бытия.
– Разум, сынок, – говорил он как-то, – начинается не с знаний, а с боли. Не с ответов, а с вопросов, которые не дают спать.
+
Свеча вторая
Женщина, которая не слышала себя
Пришла к нему как-то женщина, вдова лет сорока, красивая по-своему – усталая, с глазами, в которых застыли упрёки ко всему миру.
– Батюшка, не могу больше. Муж пил, грешил, унижал, и теперь умер. А я одна. И не могу простить ему, и себя тоже не могу.
– Почему себя? – спросил отец Алексий, наливая чай.
– Потому что я его не спасла, не вытащила, не убедила. А теперь он в могиле. И я осталась с этим внутри. Как камень на груди.
Батюшка долго молчал. Потом встал, подошёл к окну, посмотрел на просёлок, где деревья скрипели ветром.
– Видишь, как гнётся берёза? А не ломается. У неё нет гордыни, она не обвиняет ветер, не воюет с дождём. А мы… мы часто становимся дубами – ломаемся, потому что всё хотим держать под своим контролем. Даже души других.
Женщина молчала. Плакала. Но не облегчением – а камнями.
– Ты не можешь простить его, потому что не простила себе. Ты винишь его, но на самом деле – себя. Глупость человеческая в том, что мы ищем виноватых, забывая, что каждый несёт своё сердце перед Богом, как чашу. И если твоя чаша горька, это не вина другого.
– А как быть? – шептала она. – Я так устала.
– Помолиться. Не о прощении – о милости. Сказать: “Господи, я не умею любить. Научи меня”. Вот с этого начинается мудрость. С признания: “Я не умею”.
Он встал, достал с полки небольшую икону Спасителя, потрескавшуюся, как лицо старца, и подал ей.
– Поставь её рядом с постелью. И каждое утро говори одно: “Господи, я хочу научиться слышать Тебя”. Не мужа, не себя, а Его. Когда услышишь – простишь всех.
+
Свеча третья
Мальчик, который боялся быть глупым
Он пришёл рано утром, ещё роса не просохла на нескошенных травах. Маленький мальчик, на вид лет десяти, с книжкой под мышкой и слишком серьёзным выражением лица для своих лет.
– Здравствуйте, батюшка. Мне сказали, вы умный. Я вот – не очень. Помогите.
Отец Алексий рассмеялся глазами, а устами только ласково вымолвил:
– А что в книжке?
– “Физика за пятый класс”, – с виноватой горечью. – Учитель сказал, что я не понимаю простого. А я стараюсь. Я очень стараюсь. Только всё путается в голове…
Батюшка взял книжку, пролистал, закрыл.
– Ты знаешь, кто самый умный человек?
– Кто?
– Тот, кто умеет слушать.
– Учителя?
– Нет. Сердце. Оно всегда говорит правду. А мы его боимся. Мы учим законы, но забываем, что истина – это не формула. Это свет. Он не записывается, а живёт. В каждом.
Мальчик нахмурился:
– Но как мне тогда понять, если я… глупый?
Отец Алексий встал, достал с полки ветхий томик – не школьный, а древний, с запахом времени.
– Это апостол Павел сказал: “Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых”. Ты не глупый. Ты – растущий. А значит, ты уже в пути. Глуп тот, кто не идёт. А ты пришёл. Значит – не боишься света.
Мальчик долго сидел молча. Потом вздохнул и тихо сказал:
– Мне дома говорят, что я – ошибка. Что из меня ничего не выйдет.
– А я скажу тебе правду, – тихо, почти шёпотом. – Ты – возможность. Божия возможность. И когда ты веришь, что ты – ошибка, ты говоришь Богу: “Ты ошибся”. А Он – не ошибается. Он творит. И то, что ты есть – это уже начало великой истории.
Мальчик кивнул, спрятал книжку обратно и, уходя, вдруг обернулся:
– А вы… вы тоже когда-то были глупым?
– Я и сейчас не умен, – улыбнулся батюшка. – Только научился слушать. И тебя – вот сейчас – слушал как откровение.
Он остался один. За окном роса искрилась как откровение. И, будто в подтверждение его слов, в глубине сердца раздался тихий голос: “Где слово человека не звучит – там Я говорю”.
+
Свеча четвёртая
О грешнике, который считал себя святым
Человек пришел на кладбище к отцу Алексею.
Он вошёл неспешно, с видом человека, многое повидавшего, многое понявшего и, главное, не сомневающегося в своей правоте. Бородка аккуратная, пальцы длинные, мягкие – музыкант или, может, бывший преподаватель философии. Одет опрятно, с благочестивым достоинством. Он не кланялся, он склонял голову, как бы признавая уважение, которое ему по праву принадлежит.