Чтобы окончательно утвердиться в нормальности собственного бытия, Мирослава босиком прошлепала на кухню, поставила на огонь турку. Чашка кофе и крошечный кусочек черного шоколада приведут ее в форму получше любых таблеток. Это было проверенное, ни разу не дававшее сбоев средство.
Наедине с кофейной чашкой Мирослава провела минут пятнадцать, а потом принялась одеваться. Ее рабочий день официально подошел к концу, и можно было сменить деловой костюм на что-нибудь менее презентабельное, но более удобное. Мирослава остановилась на джинсах и белой футболке, стянула еще влажные волосы в тугой пучок на макушке. Когда стягивала, не без панического злорадства думала, что уж теперь-то они не вздыбятся ни при каких обстоятельствах, уж теперь-то она сама хозяйка своей судьбы. И на ноги надела вместо неудобных шпилек обычные кеды. Просто так, для пущей устойчивости. Нет, она не собиралась больше скакать по лесам и оврагам, но выводы из случившегося сделала. В Горисветово нужно быть готовой ко всему.
Откуда вдруг взялся такой вывод, Мирослава и сама не знала. Куда разумнее и логичнее было бы предположить, что это с ее обострившейся… особенностью нужно быть готовой ко всему.
Называть ее фобии и панические атаки «особенностями» предложил психолог. Особенность всяко лучше, чем какая-нибудь хрень с труднопроизносимым названием из психиатрического справочника. Особенности есть у любого нормального человека! И «нормальный» здесь ключевое слово! Мирослава годами приучалась считать себя нормальной и не собиралась сдавать позиции из-за какой-то ерунды, из-за какого-то чертова феномена Кориолиса! Про Фроста она к тому времени уже и думать забыла.
Она была уже на пороге, когда зазвонил мобильный. Это Лисапета тревожилась и желала знать, как обстоят дела с поисками Василисы. Мирослава заверила ее, что поиски прошли успешно, ни сама Василиса, ни ее маменька претензий к школе не имеют, вопрос закрыт. Но Лисапета не сдавалась, Лисапета желала увидеться и пообщаться. Мирослава вздохнула. Общение – последнее, что ей было нужно этим сумасшедшим вечером. Общение и расспросы. Но Лисапета была в некотором роде ее оплотом, глазами и ушами. Не стоило портить отношения там, где их можно укрепить. Бабушка бы не одобрила.
Лисапета нашлась в оранжерее. Если для Мирославы ее отдушиной в Горисветово стала персональная квартирка, то Лисапета нашла себя в отреставрированной, засаженной экзотическими растениями оранжерее. Она даже организовала ботанический кружок для воспитанников школы, а все свое свободное время проводила в оранжерее, возясь с растениями. Вот и сейчас прижимая к необъятной груди пульверизатор, она медитировала над каким-то диковинным кустом с удивительными, похожими на бабочки цветами. В оранжерее было влажно и жарко, на лбу у Мирославы тут же выступили капельки пота.
– Мирослава! – Лисапета колыхнулась, нажала на кнопку пульверизатора, орошая диковинный куст облачком тумана. – Мирослава, как я рада, что все утряслось!
Она и в самом деле была рада. И тому, что все утряслось, и Мирославе. Поэтому Мирослава не стала ее поправлять, сделала вид, что не заметила очередного нарушения субординации.
– Утряслось, Лизавета Петровна. – Она помахала ладонью перед лицом, отгоняя от себя влажный туман и какую-то заблудившуюся в тумане букашку. – С девочкой все в порядке, с мамой проведена разъяснительная беседа. Считаю инцидент исчерпанным.
– Ну и слава богу! А то я так волновалась, так волновалась! Я уже, грешным делом, думала, что придется обыскивать башню. – Лисапета снова нажала на пульверизатор. Мирослава предусмотрительно отступила на шаг.
«Кто не спрятался, я не виновата…» Туман вокруг Мирославы на мгновение сгустился и сделался колюче-холодным.
– Не надо обыскивать башню, – сказала она таким же колюче-холодным тоном.
– Так я же понимаю, Мирочка! – Лисапета переложила пульверизатор в левую руку и размашисто перекрестилась. – Я ж только в крайнем случае, да?..
– Нет никакого крайнего случая, Лизавета Петровна. И необходимости обыскивать башню тоже нет! Это опасно.
– Опасно, Мирочка… Я ж и говорю… – Лисапета перестала креститься, уставилась на Мирославу широко раскрытыми глазами.