Моя спина затекла, как и ноги. Я выпрямилась, и позвоночник хрустнул.
Этот звук вывел Адама из поискового транса.
- Кажется, на сегодня стоит остановиться, - и как по команде мой живот заурчал.
Адам отложил документ, который просматривал, и поднялся. Он подал мне руку и рывком поднял меня.
Мы прошли в кухню. Я заглянула в холодильник. Он был забит едой.
- Тут кто-то живет? – спросила я, выхватывая бутылку воды.
- Да, - коротко ответил Адам.
Если он не продолжил, значит не хочет раскрывать личность этого человека. Ладно, сама потом узнаю.
Адам начал готовить. Он вытащил продукты для приготовления пасты. Я не лезла с помощью, потому что хозяюшка из меня, честно говоря, херовая. Для вида я помельтешила рядом, но в итоге я так мешалась Адаму под ногами, что он схватил меня за талию и посадил на кухонный островок. Я настолько опешила, что ничего не сказала.
- Посиди тут и не мешай, - его ладони прожигали дыры в моей толстовке. Он не убирал их.
Его лицо снова оказалось в опасной близости от моего. Его взгляд опустился на мои губы. Я выдохнула. Мое тело оцепенело, и если бы он сейчас меня поцеловал, я… бы не смогла отказать, поэтому сделала другое:
- У тебя паста пригорает.
Адам опустил руки и повернулся к плите. Естественно, ничего не горело. Он промолчал и вернулся к готовке.
Я сидела на островке, разглядывая спину Адама. Только сейчас мне на глаза попался шрам, который тянулся от локтя и исчезал под рукавом футболки. От аварии?
Его родители погибли трагично. В ночь на двадцать пятое декабря. Прямо перед Рождеством. Никакой другой семьи у Адама не осталось после той автомобильной аварии.
Празднует ли он Рождество теперь? Оно уже совсем скоро, через месяц.
Я не стала спрашивать, чтобы не разрушать уютную тишину, повисшую между нами.
Адам достал две тарелки.
- Готово, - он подал еду на стол.
Я спрыгнула с островка и присела за стол. Адам сел напротив. Я набрала на вилку макарон и положила в рот. Он наблюдал за мной, пока я жую.
Сказать, что это божественно, значит приуменьшить. Но я не стану тешить его самолюбие.
- Кто научил тебя готовить? – вместо этого спросила я.
- Мама. Она любила готовку, и у нее постоянно были ссоры с нашим поваром. Папу это настолько достало, что он уволил его и позволил маме готовить самой. Какой же счастливой она стала.
Я проглотила вставшую комом пасту. Мне было неизвестно, каково это, иметь мать. Рядом со мной были только редкие развлечения отца, которые никогда надолго не задерживались в нашем доме.
- Моя мать умерла в родах, - тихо поделилась я. Адам знал это, потому что если собираешься бороться с кем-то, то выяснишь все. Но мне захотелось поделиться этим с ним, сказать самой.
Зачем, Мия, зачем?
Может я просто хочу, чтобы кто-то понял меня?
Он никогда не поймет, его родители любили своего сына.
- Это ужасно, - его ответ прозвучал искренне. Он не жалел меня, но… мог представить?
- Жить легче, когда ты никогда не знаешь материнской любви, чем если бы я прожила с ней долго время, а потом у меня отняли ее.
Адам кивнул. Доедали мы дальше молча. Чтобы как-то отблагодарить за еду, я помыла посуду. За это время Адам оделся: он накинул кофту и шапку.
- Пойдем пройдёмся. Я покажу тебе окрестности.
Солнце еще ярко светило, сумерки были уже близко. Я не стала отказываться, надела свою куртку и вышла вслед за ним.
Пока мы сидели в тепле домика, воздух на улице стал еще прохладнее. Но был так свеж и чист. Теперь мне захотелось прикупить домик где-то в горах. Надо написать моей помощнице, пусть поищет такие в Риверсайде.
Мы двинулись вокруг озера. Оно было прозрачным настолько, что, подойдя к кромке воды, я видела мелких рыбок.
- Часто приезжали сюда? – спросила я. Остановить мое любопытство не получилось.
- Как бы не хотелось, но приезжали редко, - Адам перешагнул бревно. Мне пришлось запрыгнуть на него. - Ты сама знаешь, какая у нас работа. Отцу приходилось постоянно быть на ней, мать тоже много работала. Но мне нравилось сюда приезжать.
- Я бы тоже полюбила это место, - оно было невероятным. Тихой гаванью среди бешенной жизни города.
Солнце садилось, пока мы гуляли. Адам вывел меня в прогал между деревьями. Отсюда открывался вид на гору, осенний лес и закат. В быстрой погоне жизни мне не удается полюбоваться природой, но тут… у меня даже сердце ёкнуло.
И мы стояли там, следили за солнцем, пока оно окончательно не село. Без него сразу стало на несколько градусов ниже.
- Держи, - и Адам одел на меня свою шапку.
Зачем ты разбиваешь остатки моего уже разбитого сердца?