Однако четыре месяца спустя началась вторая мировая война. Обстановка на международном нефтяном рынке сильно изменилась: ни один из американских танкеров не решился бы на такой длинный и опасный путь до Персидского залива. Нужно было подождать, пока нефть снова превратится в золотой дождь.
Сундуки Сулеймана опять опустели. Нефть не приносила денег, а паломники во время войны тоже не посещали святые места. Однако властители США уже в то время предугадали, что в послевоенные годы песок пустыни Аравии превратится в золотой, и потому уже в начале войны президент Рузвельт посоветовал своему государственному секретарю: «Запомните: оборона Саудовской Аравии — дело жизненной важности с точки зрения международной безопасности США». (Эта фраза звучит так, словно ее произнесли на 40 лет позднее.)
Интерес американцев в конце войны к Саудовской Аравии проявился в том, что президент Рузвельт пожелал встретиться с Ибн-Саудом, который до сих пор никогда не покидал территорию Аравийского полуострова. Узнав об этом, Черчилль решил, что он не должен отстать от своего американского соперника, и тотчас заявил, что и он хочет повидаться с Ибн-Саудом.
Король Аравии на палубе американского миноносца «Мэрфи» был доставлен к Большому Горькому озеру, посредине Суэцкого канала, где на крейсере его ожидал президент Рузвельт. На палубе «Мэрфи» для властелина Аравии был установлен большой шатер. Туда же доставили 48 живых овец, что вызвало величайшее изумление капитана крейсера, и установили специальную цистерну для воды, потому что Ибн-Сауд пил воду только из родника святой Мекки. Встречу — по крайней мере с точки зрения американской нефтяной политики — можно считать успешной: на прощание парализованный Рузвельт подарил одну из своих запасных колясок быстро старевшему и уже с трудом передвигавшемуся саудовскому королю. (Эта коляска для огромного Сауда оказалась маленькой, и потому он никогда ею не пользовался. Она была установлена на небольшом подиуме в отдельной комнате Ибн-Сауда, где и простояла вплоть до его смерти.)
После этого Черчилль тоже встретился с арабским королем, хотя они не переносили друг друга. Одна из причин этой неприязни крылась в том, что Черчилль беспрестанно курил сигары в присутствии короля и потреблял огромное количество коньяка, хотя знал, что священные религиозные правила ваххабитов строго запрещают и вино, и табак. (Рузвельт же, хоть и был страстным курильщиком, во время переговоров не выкурил ни одной сигареты.)
Во время визита Ибн-Сауда к Черчиллю англичане ему тоже сделали подарок. Британский премьер подарил королю шкатулку для духов ценой в каких-то там 100 фунтов. Ибн-Сауд был щедрее хозяина и преподнес в дар сабли и кинжалы, украшенные драгоценными камнями, алмазами и жемчугами, которым не было цены. Оказавшийся в неудобном положении Черчилль залепетал, что, мол, его подарок — это только «аванс», что после возвращения он с первым же английским военным кораблем отправит Иб.н-Сауду в подарок великолепный «роллс-ройс».
С этой более красочной по форме, нежели по ее действительному политическому значению встречи Ибн-Сауд возвратился в свою нищенскую, бедную страну. Но год спустя, когда уже начались поставки нефти, в Саудовскую Аравию тоже прибыли первые 10 млн. долл. (как и прежде, в золотых монетах) и деревянные сундуки Сулеймана снова наполнились золотом. Пять лет спустя после окончания войны, в 1950 году, Ибн-Сауд получал в год уже 250 млн. долл., в 1953 году, перед самой его кончиной, — почти 300 млн. Эти деньги навсегда оседали в сундуках Сулеймана, потому что Ибн-Сауд был хозяином страны и выплаченные компанией АРАМКО деньги были его личной собственностью. У Саудовской Аравии по-прежнему не было банковской системы, полученное королем золото не служило никаким экономическим целям. Единственное, что делал Сулейман, — это велел столярам при королевском дворе изготовить как можно больше новых деревянных сундуков, которые предстояло наполнить новыми золотыми монетами.
Собственно говоря, на этом история открытия в Саудовской Аравии нефти и кончается. Королевская династия Саудов поднялась в число сверхбогачей. С полученным за нефть золотом и сегодня ничего не происходит: подавляющая масса денег поступает в личную казну саудовских королей и многочисленных принцев. Но история самой саудовской династии сегодня уже настолько переплелась с нефтяной политикой и маневрами великих держав, что этот эпизод нельзя закончить набитыми золотом деревянными сундуками Сулеймана.