И все же и венские Ротшильды тоже пробились через сети бюрократических рогаток австрийской монархии, нашли путь к всесильному Меттерниху и к украшенному короной и орлами баронскому гербу.
По поручению братьев Ротшильдов Соломон Ротшильд приехал в 1819 году в Вену. Ввиду «ограничительного закона» он не мог владеть здесь собственным домом и потому для начала снял комнату в гостинице «Римский император». Первым делом он организовал для австрийского правительства государственный заем в 50 млн. флоринов. Заем этот с Ротшильдом в качестве гаранта имел колоссальный успех, сам его инициатор заработал на нем 6 млн. Несколько миллионов заработал и венский двор. После этого государственного займа Соломон Ротшильд стал арендовать в «Римском императоре» уже целый этаж, затем — через несколько месяцев — еще один и так далее, пока наконец к нему не перешла в аренду вся гостиница. Хотя юридически быть домовладельцем он по-прежнему не имел права.
За успехом государственного займа последовало ловкое управление субсидиями, которые давали Вене английские банкиры. И наконец Ротшильд «провертывает» еще одно довольно деликатное «фамильное дело». Героиней этой истории явилась Мария-Луиза, дочь австрийского императора, отвергнутая жена Наполеона I. Венский конгресс признал Марию-Луизу «жертвой Наполеона» и подарил покинутой мужем австрийской принцессе Пармское герцогство, а Меттерних — аристократического возлюбленного в лице придворного фон Нейпперга. Вскоре принцесса сочеталась тайным браком с Нейппергом, настолько тайным, что детей от этого брака долгое время даже не регистрировали. Тем не менее дети были все же внуками австрийского императора, и потому Меттерних поручил Соломону Ротшильду потихоньку продать часть Пармского герцогства, а затем во что-нибудь повыгоднее вложить деньги, чтобы у внебрачных внуков понемногу образовалось хорошенькое наследство.
Ротшильд выполнил и это поручение, и с этого дня он уже совместно с Меттернихом, на правах его союзника, управлял Австрией. Ну, а отсюда оставался всего лишь один шаг до вышеупомянутого золотого займа в 900 тыс. флоринов и до украшенного короной, орлом и львом баронского герба.
В 1835 году умер император Франц, и Меттерних, боясь, как бы паника на бирже не потрясла самые основы австрийской экономики и его личные позиции, снова обратился за помощью к Соломону Ротшильду. И тот вместе со своим парижским братцем Джеймсом Ротшильдом сделал во всеуслышание официальное предложение: если кто-то хотел бы продать облигации австрийского государственного займа, банкирские дома венских и парижских Ротшильдов готовы за любую, самую высокую цену их приобрести. Европейские биржи успокоились. Ротшильд еще раз оказал помощь переживавшему временные трудности Меттерниху. (Вот несколько строк из письма австрийского посла в Париже Меттерниху: «Должен признаться Вам, господин Канцлер, что в результате потрясающе сильного влияния банкирского дома Ротшильда была задушена в зародыше финансовая паника, которая уже начала было овладевать некоторыми нервными вкладчиками».) Вместе, плечом к плечу, Меттерних и Ротшильд стояли и в революционной буре 1848 года. (Меттерних писал тогда Соломону Ротшильду: «Если меня заберет черт, он утащит с собой и Вас».)
13 марта вечером черт явился «забирать» Меттерниха: революционная толпа публично жгла его портреты на венских улицах. Двадцатью часами позже Меттерних спасся бегством во Франкфурт. Здесь он положил в карман тысячу золотых флоринов, которые ему презентовал австрийский Ротшильд с помощью чека, выписанного на банкирский дом Ротшильдов во Франкфурте. А через несколько месяцев и в апартаменты Ротшильда в гостинице «Римский император» тоже вломилась разъяренная толпа, и Ротшильд также — по крайней мере на время — сбежал во Франкфурт.
Он был «абсолютным банкиром абсолютного канцлера», символом гнета династии Габсбургов. Ну, а такие связи исключительно прочны. Ныне живущий потомок легендарного канцлера Меттерниха князь Меттерних каждый год посылает в Париж барону Эли Ротшильду ящик рейнского вина, а тот, в свою очередь, отвечает ему ящиком «Шато Лаффит» из погребов известных всему миру виноградников. И путешествует не только вино. Западные журналы в рубрике «Общественная хроника» каждый год отмечают, что члены семей Ротшильда и Меттерниха посещают друг друга в их семейных замках.
В Риме в 1832 году появился даже едкий памфлет, который распространяли на улицах города. Текст его гласил: «Ротшильд только что поцеловал руку папы, а, прощаясь, самым утонченным образом выразил удовлетворение деяниями наместника Святого Петра на земле. Не башмак Святейшего отца получил Ротшильд для поцелуя, а целый мизинец на руке, чтобы толстосуму не нужно было слишком низко склоняться в поклоне».