Вот я и пересказал вкратце суть и смысл политики англосаксонской расы.
А в плане фейковых видений и наглых провокаций мне теперь равных нет. Будет надо — я ещё и не такое сфабрикую и покажу!
Вот погодите! Доберусь я ещё и до Тобусов. Вроде, их планеты и колонии очень даже пригодны… Для людей.
Ну а пока…
Заберу-ка я снова с лунной базы оставшуюся там в одиночестве Ундред, которая наверняка наблюдала битву на экранах лунных камер, и… Привезу её в свою каморку. На американском «Эндрюсе». Пока не сбрендила с тоски. И горя. Пусть-ка поживёт пока со мной. Потому что и мне будет приятно, и ей — не так одиноко и тоскливо.
И пусть не думает, что её собратья её бросили.
Ну а вообще-то я вовсе не собираюсь ей чего-то объяснять. Пусть думает, что они с «любимым» просто сбежали с лунной базы. Которую постигла страшная трагедия: весь персонал сошёл с ума! И расследовать обстоятельства трагедии теперь некому. Потому что наглые рептилоиды решили воспользоваться случаем, и захватить Землю и окрестности — под свой контроль! А ей и её приятелю нужно скрыться, и отсидеться в безопасном месте, где их не найдут враги, до подхода новых сил греев.
А про себя думаю, что как хитро я пытаюсь замаскировать своё банальное желание…
Снова заняться с ней сексом!
Себя-то не обманешь! Втюрился я, идиот, в миниатюрную инопланетяночку!
11. Комплекс Самсона
Прошло без проблем. И забрал, и долетели, и вошли.
Она воспринимает, как нечто само-собой разумеющееся. А ещё бы: я ещё на тарелке пояснил ей, что тарелку — арендовал у одной «научной» экспедиции, из «Новой Швабии», помещение для нашего «временного» проживания — у другой. И уже побывал там и здесь, прикинувшись человеком. И обо всём с местным начальником договорился: что мы с «коллегой» арендуем пустующую каюту. Ну, понятное дело, внушив с моей помощью ему и всем этим людям, что мы — типа, тоже люди! Туристы-экстремалы.
Она верит. (Не без моей помощи, понятно!) Я ведь у греев числюсь как в том числе и психолог. А проще говоря — гипнотизёр. Помогающий «разобраться» с людьми. Когда, например, кто-нибудь обнаруживает одну из наших, ну, греевских, скрытых камер. И надо срочно заставить его забыть об этом…
Но если честно — страшновато было отпускать сознание девушки в «свободное плавание». А так-то она у меня постоянно находилась под внушением. Того, что всё происходящее с нею в моём присутствии — само собой разумеется. И ничего удивительного или странного в этом нет. Но вот как она отреагирует на всё то, что происходило с ней в последние дни, когда я отпущу «вожжи»… Значит, постараюсь всё же полностью не отпускать! Мне истерики и паника ни к чему!
И если у неё и возникли какие сомнения, почему всё у нас здесь, на «Эндрюсе», прошло так гладко и просто, то она вынуждена пока помалкивать — она английским, да и вообще, любым земным языком — не владеет. Не та специфика «работы».
Ну а ей я объяснил, на греевском, слова которого просто выуживаю из её разума, что мы решили отсидеться от греха подальше — на нейтральной, ничейной, территории. Где нас ни чужие, ни даже свои, искать не будут. Не додумаются!
Благо, воздух тут пригоден для её дыхания, температура тоже вполне комфортная. Словом — мило, уютно, и уж точно в ближайшее время беспокоиться не о чем. Объясняю ей, что с «нашими» я свяжусь телепатически — позже. Когда они прилетят!
И всех мерзких рептилоидов поубивают!
Она, вроде, и это проглотила.
Вот мы и в каюте. Ундред оглядывается. Насторожено, и явно ещё не веря, что всё это — не кошмар. И взаправду происходит с ней. Впрочем, за последние двое-трое суток ей много чего привелось увидеть такого, что голова пойдёт кругом и у крепкого и самодостаточного мужика. Вроде меня. Хорошо хоть, блокирую я пока у неё центры адекватной оценки ситуации, и происходящее она всё же воспринимает, как, вот именно, сон.
Вот он и настаёт, момент истины. И если раньше мы общались в-основном междометиями да короткими фразами, вроде: «Одень скафандр!», «Сними скафандр!», «Ложись!», то теперь придётся… Общаться. Говорю:
— Здесь тепло. И дышать можно нормально. Снимай скафандр. Я помогу. — действительно помогаю. Но вот она и в одной обычной одежде. Показываю ей на постель:
— Располагайся, любимая!
Её чёртов космический скафандр мы, вернее — я, затолкали под мою кровать — пусть себе хранится! Вот только запасов кислорода там осталось всего на полсуток.
Постель у меня, конечно, не такая удобная, как двуспальная роскошная кровать там, у неё в комнате, но моя-то — не предназначена для «работы».