Ундред ложится. Ворочается. Ей явно не так удобно, как там, в её комнате, и на её постели. Но дело оказывается в другом. Вижу и сам. В её мозгу. Реагирую:
— Солнце моё. Ты не хотела бы помыться?
— Хотела бы, конечно! — наконец-то внятный и конкретный ответ! Ну а насчёт мытья… Всё правильно. Там, на базе, она мылась каждый день: благо, ванная и душ при её каюте имелись. И делала она это после каждого «клиента». При воспоминании об этом меня невольно передёргивает! Тьфу ты: вот я уже и «собственник»!
— Идём. Я покажу тебе тут всё.
Мысленно выгоняю из коллективного душа мывшегося там Валдиса Экконена, и провожу свою даму по коридору. Никто нам навстречу, ясное дело, не попался.
Но мыться всё равно пришлось вдвоём: разумеется, она, как совершенно незнакомая с земными механизмами и традициями, всё делает, или пытается, не так.
Ладно, справились и с этим. Вымыл я её всю, и даже мочалкой растёр как следует — у греев-то этих «приборов» нет: у них навороченный душ, который сам моет везде и всё! Распыляя мыло и воду — в туман, и затем упругими струями со всех сторон смывая набухшую взвесь из грязи, пота, и активного моющего вещества, содержащегося в аэрозоли.
Ундред, понятное дело, непривычно и неудобно. Но за то, что она теперь — чиста, от крохотных миленьких пальчиков на изящных узеньких ступнях, до длинной тонкой шеи, ручаюсь! Поэтому сразу после мытья идём в своё «гнёздышко», и уж там скидываем махровые халаты, которые я позаимствовал на местном складе, дистанционно, даже не дав себе труда сходить за ними лично. А заодно и воздух в нашей каюте нагрел чуть сильнее обычного. Плюс двадцать три — можно ходить хоть в нижнем белье. А оно, кстати, у Ундред — вполне на уровне! Одни кружевные трусики чего стоят! А возбуждает.
Ундред говорит:
— Непривычно. Необычно. Примитивно. Но, думаю, привыкнуть можно. Как думаешь, Краппен (Меня, кстати, Краппен зовут!), мы здесь — надолго?
— Думаю, минимум на неделю, дорогая. Раньше наши сверков (Это так друды-греи называют рептилоидов!) не отбросят прочь из этой системы.
— А они — точно их отбросят?
— Разумеется! — чёрта с два, конечно, я так думаю, но должен же я как-то успокоить свою любимую малышку! Которую вожделею с каждой минутой всё сильней.
— Поскорее бы. И хорошо бы, чтоб они их вообще всех уничтожили! Как вспомню, как они взорвали наш линкор, причём без всякого повода, и враждебных действий с нашей стороны — прямо душа кровью обливается! — ф-фу-у-у. Прямо гора с плеч. Наконец-то она более-менее вышла из ступора, и «отмякла». Ну, не без моей и мочалки помощи, конечно.
— У меня тоже, милая. Я тоже не понимаю, как и что произошло. И почему они напали! Но мы пока тут ничего сделать не можем. Мы же — не Армия! Нам остаётся только ждать. Справедливого возмездия.
Ну и заодно — хорошо бы успокоиться. И снять напряжение и стресс.
— Ну, тут ты, пожалуй, прав. — вижу, как она хмурит то, что заменяет ей брови, и кусает губы, — Столько смертей! Там, в коридорах, везде кровь, куски тел, как на бойне! Жутко! И сколько хлопот, и переживаний! Я думала, вообще — спячу! Одной быть среди всех этих трупов — б-р-р-р! — её личико морщится в гримассе, — Но ты, к счастью, выжил. Хорошо, что был в очередной исследовательской командировке. — теперь она передёргивает серенькими узенькими плечиками. И выглядит это абсолютно по-человечески, — Ладно, наших уже не вернёшь. А нам нужно выживать. Пусть даже и здесь. И дождаться своих. Вот, кстати: о стрессе. А как мы его будем снимать?
Вот паршивка! Я же вижу, что она уже всё поняла. И — вовсе не против!
А реалистка. Да, она понимает, что это — универсальное средство. И для повышения иммунитета, и для снятия, вот именно, стресса. Я всё это, и многое другое ещё в детстве вычитал в каком-то из материнских «Космополитенов». Кстати, могу порекомендовать: мужчинам. Узнаете много нового и интересного о приоритетах, об устройстве психики, и способах мышления «слабого пола». Потому что не греи инопланетяне, а как раз наши, земные, женщины — инопланетяне. И вот уж чего нам сроду не понять — как раз устройства их мозга и побудительных мотивов!
— Мне неловко, маленькая моя, но может, мы —? — гляжу на неё многозначительно.
Она криво улыбается, но затем кивает. Встаёт с постели, на которую снова прилегла. Изящным движением стаскивает трусики. Хм… А отработано у неё это движение!
Соплю. Матрац — с кровати на пол я скидываю вовсе не столь изящно. Да и плевать! Зато он, я знаю, вполне тёплый и мягкий!