Уянга только головой кивнула — ей было стыдно. Спрятав лицо в ладони, она бросилась к матери.
Время для девушки тянулось очень медленно, может, оттого, что она каждую минуту смотрела на часы. Но вот, когда стрелки показали семь, она насторожилась, внимательно прислушиваясь к шагам на лестнице. Ей поминутно мерещилось, что она узнает тяжеловатую походку Доржа. Сейчас он остановится перед их дверью и тихо постучит. Но время шло, а Дорж не приходил. Отец что-то говорил ей, она смотрела на него отсутствующим взглядом и ничего не слышала. Наконец поняла — Дорж не придет. Тогда она бросилась на кровать и зарылась головой в подушку.
Был светлый прозрачный день, ничто не предвещало ненастья, и вдруг разразилась гроза. Громовые раскаты сотрясали землю, копья молний крошили небо. Сразу сделалось темно и холодно.
Нечто подобное произошло и в жизни Бадрангуя. Летом, в начале июня тысяча девятьсот тридцать восьмого года, когда он спокойно жил и работал, любил и был любим и оттого его счастье казалось безбрежным, вдруг среди бела дня грянула гроза, и в один миг все переменилось.
Когда Даланбаяр ушел от Бадрангуя и зажил самостоятельно, что совпало с его вступлением в отряд спецохраны, Бадрангуй не находил себе места от одиночества. Но так продолжалось недолго. Девушка, которую он любил, стала работать в шахтерской столовой, а свободное время предпочитала проводить с Бадрангуем. Жена Хорло, приходившаяся ей старшей сестрой, весьма одобрительно смотрела на ее дружбу с Бадрангуем: она всегда считала его скромным, покладистым парнем. Именно под его влиянием, рассуждала она, сестренка поступила работать, поначалу ведь целыми днями сидела сложа руки. Оно и понятно. В городе девушка выступала на сцене, вот и возомнила себя артисткой. Кажется, ей нравилось работать в столовой. Замечала соседка, что сестра ее и у Бадрангуя время зря не теряла: то обед приготовит, то подметет, то печку истопит. Сам Бадрангуй все эти перемены в личной жизни воспринял с радостным удивлением. Неужели на его любовь ему отвечают взаимностью? О нем заботятся, его любят! Это было невероятно, и все-таки в глубине души Бадрангуй постоянно испытывал тревогу, как будто внутренний голос его предостерегал — счастье это может внезапно кончиться, как рано или поздно кончаются все счастливые или дурные сны.
В одно из воскресений Бадрангуй с девушкой отправились в Улан-Батор. Они долго бродили по шумным веселым улицам, пока дорога не привела их на базар. Там они потолкались в толпе, посмотрели на разные товары, а под конец купили у торговца-китайца пару тяжелых серебряных колец.
— Колецки из цистого серебра, — «цокая», сказал продавец, вручая молодым людям покупку. — Они принесут вам сцастье. — Деньги, которые дал ему Бадрангуй, торговец, не пересчитывая, сунул за пазуху и юркнул в толпу.
Они же надели друг другу кольца на безымянный палец и, счастливые, отправились во дворец культуры на состязание борцов. Потом они посмотрели пьесу «Ханша Долгор и простолюдин Дамдин» и поздно вечером вернулись в Налайху.
Они легли спать вместе, тесно прижавшись друг к другу. Какое горячее было у нее тело! Оно обжигало Бадрангуя, словно огнем. Рука его ласково поглаживала жестковатые косы, потом коснулась груди, скользнула по упругому соску. Интересно, как его будущий сын справится с таким соском? Он высказал свою мысль вслух, прижимаясь лицом к ее горячей щеке.
— Выкормлю, и не одного, — последовал тихий ответ. Она положила голову ему на грудь, замерла.
— Как сильно бьется у тебя сердце! — объявила она немного погодя.
Только теперь он заметил, что сердце у него действительно бьется, словно колокол, возвещающий тревогу — «Бум! Бум! Бум!» Похоже на отдаленный стук конских копыт. Бадрангуй ласково гладил девушку по волосам. Казалось, все, что было у каждого из них до этой минуты, — прошлая жизнь, работа, свои радости и печали, — все отступило куда-то, оставив им только эту комнату с единственным маленьким оконцем и эти горячие объятья. Любимая так и уснула на его груди, свернувшись клубочком, словно зайчиха в норе. Вскоре сон сморил и Бадрангуя. В комнате раздавалось лишь мерное дыхание да тиканье будильника. Стрелки приближались к шести, когда за дверью послышались чьи-то незнакомые голоса и вслед за этим резкий стук. Бадрангуй проснулся и проворно вскочил с кровати. Впрочем, уже весь дом был на ногах. Однако постепенно люди успокоились, стучали в дверь Бадрангуя, не к ним. Проснулась и девушка, задрожала, как ягненок, попавший под дождь. Бадрангуй нагнулся над ней, ласково шепнул: