Долгор тоже погорячилась и, вместо того чтобы извиниться, дерзко ответила:
— Подумаешь, какое дело, стоило из-за пустяка такой крик поднимать!
— Ты считаешь это пустяком? — оторопел директор. — А кто, я спрашиваю, обязан мыть посуду? За что ты зарплату получаешь?
Долгор взяла злополучную тарелку и принялась тереть ее мочалкой. Ополоснув горячей водой, она молча положила ее перед директором на стол.
— Теперь вы довольны? — спросила она, чуть подняв красивую бровь.
— Ты брови-то не поднимай, на меня красота твоя не действует, — не унимался директор. — Что-то ты слишком разговорилась. Постой, постой, а может, ты специально так плохо моешь посуду, задумала отравить шахтеров, не иначе. Это тебе с рук не сойдет! Наверно, не зря твоего Бадрангуя в тюрьму упрятали, видать, и ты — одного с ним поля ягода!
Дикая, слепая ярость вдруг овладела Долгор. Она хотела крикнуть в ответ что-нибудь обидное, но слова застряли у нее в горле. Вот как! Мало того, что ее попрекают Бадрангуем, ее еще и подозревают во вредительстве. Этого она не потерпит — ни за что! Долгор словно остолбенела. Директор даже попятился при виде ее смертельно бледного лица и плотно стиснутых зубов. К счастью, он вовремя ретировался, стопка чистых тарелок полетела ему вдогонку, ударилась в дверной косяк, и осколки их со звоном рассыпались по полу. На шум мгновенно сбежались все работники столовой. Не отвечая на расспросы, Долгор медленно прошла мимо них и вскоре оказалась на улице. Только дома, в пустой комнате, она дала волю слезам.
На другой день она на работу не вышла — просто не могла себя заставить — и тотчас же была уволена. Для нее началась тяжелая жизнь. Скромные сбережения от последней зарплаты очень скоро иссякли, сесть на шею зятю с сестрой она не имела права: они и без того едва сводили концы с концами. Семья большая, а работал один Хорло. Она изрядно помыкалась в поисках работы, но, так и не найдя ничего, отчаявшись, поплыла по течению, как легкая щепка, подхваченная бурным мутным потоком. Однажды, исчерпав все свои возможности, она решила прибегнуть к последнему средству — продать что-нибудь из вещей. Она долго рылась в сундуке, перебирая одежду, и скрепя сердце остановилась на своем единственном приличном дэле, теплом, подбитом белой мерлушкой. Прикинув, что до зимы еще далеко, она завязала его в узел и поехала в город — на рынок. «Выручу немного денег, — думала она, — куплю муки, одной мне надолго хватит». На рынке она случайно столкнулась с Даланбаяром. Было воскресенье, и он приехал за какой-то покупкой. Даланбаяр опешил, увидев Долгор за таким занятием. Впрочем, ее осунувшееся лицо и складка у губ не оставляли сомнений в том, что молодой женщине приходится туго.
— Разве можно продавать одежду со своего плеча? — воскликнул он, в ужасе схватившись за голову. — Ты сошла с ума, Долгор! — И хотя дэл уже перешел в руки покупателя, он немедленно вернул его, доплатив изрядно за уступку.
Долгор пыталась протестовать, но в душе радовалась — ее любимый дэл был спасен. И вообще встреча с Даланбаяром была ей приятна. Он поступил, как подобает настоящему мужчине, а ей так недоставало мужской опеки и покровительства.
В Налайху они вернулись вместе.
С тех пор Даланбаяр зачастил к Долгор.
— Я люблю тебя, Долгор, и всегда любил, — постоянно твердил он. — Я просто с ума по тебе схожу! Ради тебя я на все готов! Сколько я ночей из-за тебя не спал, как ревновал к Бадрангую — ты и представить себе не можешь. Считал себя несчастнейшим из смертных. Потом немного успокоился, решил, что не судьба, знать, нам с тобой быть вместе, что ты никогда меня не полюбишь. Ведь не всегда, рассуждал я, чья-то любовь способна вызвать ответное чувство. Постепенно я приучил себя к этой мысли. Я обманывал себя, Долгор. Твой облик — лицо, волосы, губы… Стоит мне закрыть глаза, и ты встаешь передо мной…
Сначала Долгор не придавала значения его словам. Но постепенно он почувствовал, что они производят на Долгор определенное впечатление, — когда Даланбаяр начинал говорить о своей любви, ее лицо оживало и розовело, взгляд становился радостным. Предчувствие счастья будоражило Даланбаяра, горячило кровь, придавало смелости.
Его визиты к Долгор не остались незамеченными и вызывали неодобрение Хорло. Хорло работал на шахте вместе с Даланбаяром и испытывал к нему какую-то безотчетную неприязнь. На работе, считал Хорло, человек может и хорошо себя проявить, но это не означает, что у него хорошая душа. Даланбаяр, конечно, парень старательный, тут ничего не скажешь. Но уж больно тщеславен. Что бы ни сделал, непременно ждет похвалы. Нет, не нравился Хорло этот парень, хотя, кроме этого недостатка, других пороков он назвать бы не мог. Жена с ним не соглашалась: