Она не обязана ничего объяснять Найджелу Хиггинсу! Как смеет этот человек даже думать, что она является жертвой? Надев на лицо маску холодного безразличия и кое-как усмирив душивший ее гнев, Мэгги улыбнулась и проронила:
— Я и понятия не имела, что ты столь… прямолинеен!
— Если под словом «прямолинеен»… — передразнил он ее, — ты подразумеваешь, что я не способен терпеть мужчин, считающих хук слева приемлемым проявлением хорошего отношения, тогда да, я таков. И, если ты надеешься, что сможешь изменить своего дружка, забудь об этом! Такие люди не меняются.
Мэгги невольно отметила, что сейчас Найджел выглядит более угрожающе, чем любой из распоясавшихся пьянчуг, с которыми ей когда-либо приходилось иметь дело по долгу службы.
С одной стороны, Мэгги хотелось аплодировать ему за подобное заявление, но с другой — наказать этого типа за то, что он имел наглость хоть на секунду предположить…
— Ну-ну, успокойся, — ласково прошептала она и, осмелев, положила руку на его бедро.
Найджел скорчил недовольную гримасу и, больно схватив за запястье, отвел со своей ноги руку Мэгги, словно она была заразной. Однако Мэгги все же успела почувствовать, как напряжены его мускулы.
— Не заводи меня, Мэгги, — мрачно попросил Найджел.
Однако его предостережение запоздало: фантазия Мэгги уже работала вовсю.
— Для мягкого человека, — голос ее предательски дрогнул, — пожатие у тебя крепкое.
Она демонстративно уставилась на свое запястье, которое по-прежнему безжалостно сдавливали пальцы Найджела. Он выпустил ее руку.
— Извини.
— Не волнуйся, — буркнула она, массируя запястье — не хватало еще, чтобы и там остались синяки. — Я же твоя… ах черт! Я принадлежу любому для нанесения увечий.
На этот раз Мэгги не удалось сдержаться, и Найджел заметил ее гнев.
Если бы она точно не знала, что Найджел Хиггинс лишен эмоций, то подумала бы, что в его голубых глазах мелькнула неуверенность.
— Ты вроде разумная девушка.
— Правда? Спасибо! — язвительно отозвалась Мэгги. Неужели этот мужчина исполнен желания покровительствовать?
Он скрипнул зубами.
— Я знаю, что тебе нравится вести себя вызывающе, Мэгги…
Ну вот, снова-здорово! Опять заладил про вызывающее поведение! — разозлилась Мэгги.
— …и вполне могу понять, как трудно подражать Ванессе…
Словно мне надо разъяснять, что я никогда не стану такой, как Ванесса! — негодовала Мэгги.
— Но твоя самооценка, должно быть, весьма занижена, если ты позволяешь… — Найджел умолк, поскольку переполнявшее его возмущение при мысли, что какой-то тип осмеливается бить Мэгги, грозило выплеснуться через край. Успокоившись, он продолжил: — Тебе нравится создавать впечатление, что ты свободна духом, но разве ты не понимаешь, что позволять какому-то хулигану помыкать тобой — не значит пользоваться свободой?..
От гнева небольшая, но прекрасной формы грудь Мэгги начала вздыматься, что неожиданно отвлекло Найджела от нравоучений.
— Что же ты, продолжай! — язвительно бросила Мэгги.
— Полагаю, это не мое дело, — напряженно заявил Найджел.
Он вдруг поймал себя на желании опустить пониже свободный лиф платья Мэгги, обнажить ее груди и…
Впрочем, Найджел лукавил сам с собой, это желание появилось не вдруг: груди Мэгги манили его с того самого момента, как он принес ей в спальню отглаженное платье. Найджел был не прочь провести время с этой особой, не будь она, во-первых, слишком юной для него и, во-вторых, младшей сестрой человека, которого он считал своим лучшим другом. У тебя и без этого полно проблем! — напомнил он себе.
— Мы уже подъезжаем, — сухо сказал Найджел. — Ты будешь себя хорошо вести?
Мэгги не отказала себе в удовольствии подзадорить его и с ехидной улыбкой пропела:
— Не могу ничего тебе обещать, дорогой…
Найджел неожиданно подался вперед и, прильнув к губам, крепко поцеловал ее. Мэгги ощутила запах его одеколона, и исходившее от его тела тепло, и нарастающее в ней желание. Она вцепилась пальцами в сиденье, напрягла мышцы рук и ног, понимая, что стоит ей немного расслабиться, и она погибла.
Столь же внезапно отстранившись, Найджел пробормотал:
— Со мной что-то не в порядке.
Вряд ли он говорит о поцелуе, горько подумала Мэгги. Он, похоже, едва заметил, что поцеловал меня. Наверняка у него вовсе не перехватило дыхание, как у меня, и его кожа не горит, как моя.
— Твоя жизнь — это твоя жизнь…
— А мои губы — это мои губы… — подхватила Мэгги.