Свет

Пьеро Джакоза Свет

ПРЕДИСЛОВИЕ

Среди итальянских беллетристов, а, быть может, и всех других национальностей Пиеро Джиакоза (Piero Giacosa) занимает совсем особое, своеобразное положение. Едва ли будет преувеличением сказать, что им начать совершенно новый род изящной литературы для взрослых.

Особенность, о которой я говорю, заключается в том,, что он глубоко ознакомлен с естествознанием и в частности — с анатомией и физиологией человека. В области нервной физиологии и психо физиологии он знаком с самыми новейшими исследованиями и тонкостями очередных вопросов. Черпая отсюда последние проблемы, над которыми бьется пытливость человеческого ума, Джиакоза путем строгой логики и научных гипотез решает эти проблемы, связывая их с людьми благородными, безгранично преданными науке. Но это живые люди, с живым интересом, с сердцем, которое любит и страдает и которое может быть разбито, как и всякое другое. Словом, его главные действующие лица — не манекены, не отвлеченные, безжизненные ученые, а люди с кровью, с темпераментом. В этом сочетании новейшей науки с жизнью страдающих и любящих людей и заключается оригинальный интерес Джиакоза. Если хотите, это Жюль Верн и Фламмарион для взрослых. Но в то время, как научная среда, дающая содержание или фабулу упомянутым популяризаторам, принадлежит миру внешнему, географии, физике, химии или астрономии, Джиакоза дает для своих живых людей среду психическую, внутренней, душевной жизни. Его люди оперируют с серьезнейшими проблемами научной психологии, в тесной связи с физиологией мозга в последних стадиях ее развития.

В этом — интерес и сила Джиакоза, но в этом — и его слабость, как беллетриста. Дело в том, что оперируя с новейшими научными данными, он, может быть, даже незаметно для себя, вынужден вдаваться в такие научные подробности, которые недоступны или малоинтересны обыкновенному читателю — не специалисту. Я думаю, это следует особенно иметь в виду при переводе его вещей для русского читателя. Я старалась ослабить этот недостаток пропуском некоторых научных подробностей, особенно там, где он описывает опыты и инструменты для них. Полагаю, однако, что эти сокращения, быть может, недостаточны. Но мне хотелось сохранить по возможности колорит этих своеобразных рассказов, тем более, что читатель сам может пропустить те немногие строки, которые ему покажутся неинтересными или чрезмерно подробными.

Татьяна Герценштейн.

I

Несмотря на то, что во всех журналах и даже газетах было напечатано подробное описание открытия, которое я имел счастье сделать, я считаю все-таки нужным объяснить, как я пришел к нему, хотя бы для того, чтобы исправить некоторые неточности. Кто пожелает иметь все научные сведения и данные, относящиеся к условиям опытов и к аппаратам, тот может справиться в протоколах академии наук или в изданном мною сочинении: Фото-биологические явления. Что же касается многочисленных приложений моего открытия к медицине, то они зарегистрированы в отчетах, содержание которых было помешено в виде длинной статьи в Münchener Medicinische Wochenschrift. Я рад, что главным образом в трудных случаях перерождения спинного мозга и в некоторых формах начинающегося отравления, среди которых первое место занимают свинцовое отравление и алкоголизм, мое открытие дало возможность устанавливать диагноз в первой стадии, когда еще не имеется на-лицо почти ни одного из других объективных симптомов, и когда-либо предупредительные меры, либо лечение, могут еще привести к верным результатам. Это большое счастье, потому что не всегда, как в данном случае, новое биологическое открытие может быть сейчас же использовано на благо человечества.

Этим открытием я не обязан случаю. Я давно думал, что внутренние химические процессы в тканях организма сопровождаются световыми явлениями.

Я приступил к первым опытам, которые оказались не такими легкими, как можно было бы ожидать. Случай помог мне в первых результатах. Я случайно оставил на чувствительной фотографической пластинке в темной комнате препарат из отделенного от тела мускула лягушки, соединенного с частью его же нервного ствола. Препарат этот произвел на фотографическую пластинку такое действие, что, проявив ее, я увидел световое изображение, имевшее форму сокращенного мускула.

Уверившись путем неоднократных опытов в действительности этого явления, отразившегося на фотографической пластинке, и убедившись в том, что происходящие в тканях внутренние процессы сопровождаются световыми явлениями, я с жаром принялся за продолжение этих исследований.