„Таким образом я обеспечил себя от отклонения головы назад и достаточно хорошо спрятал оружие от невежественных глаз.
„Я проверил аппарат несколько раз. Он действует хорошо. Я нажму кнопку рукою, и электрический удар подействует одновременно с выстрелом, произведенным правою.
„Наибольшее затруднение заключается в направлении, которое верхняя пуля примет во внутренности тела. Я сделаю все возможное, чтобы она пошла вдоль черепной крышки, лишь касаясь поверхности мозга под мозговой оболочкой. Но можно опасаться, что наклоненное положение головы, которое необходимо для приведения моего намерения в исполнение, заставит пулю отскочить от внешней поверхности височной кости. В таком случае опыт окажется, конечно, неудачным.
„Я должен, кроме того, предупредить вас, что немного изменил за последнее время проявитель для получения лучших результатов. Проявление происходит медленно, и состав должен быть щелочным. Так как вы не знакомы с этим процессом, который я изучил, пока вы были заняты другою работою, то будет лучше, чтобы вы для практики попробовали проявление на другом предмете прежде, чем проявлять на ленточке изображения, которое вы найдете, я надеюсь, внутри моего черепа. На скамейке около кюветок вы увидите розовый бутон, в котором найдете такую же капсюлю, как моя. Таким образом, вы получите возможность попробовать новый состав.
„Помните ли вы наш недавний разговор?
„Я говорил о двери, которая не открывается, вы о пороге, который нельзя переступить. Я пришел к этому порогу. Удастся ли мне открыть дверь? Во всяком случае эта задача никогда не будет решена определенно в вашу или в мою пользу. Я оставляю одну тайну, чтобы вступить в другую.
„Но еще одно я хочу сказать, чтобы лучше установить все подробности опыта, который, может быть, будет назван abenteuerlich, как ваши первые опыты на продолговатом мозге.
„Я закрою глаза и буду думать об одном, самом лучшем, что я видел в жизни. Я буду думать о вас и о вашей семье, о том задушевном мире и глубоком доверии, свидетелем которых вы разрешили мне быть. О такой жизни я мечтал для себя, и был момент, когда я думал, что ее не может быть на свете. Я счастлив, что переменил свое мнение.
„Если, как вы полагаете, мысли излучают свет, то тот, который вы увидите, будет светом, излученным на меня вашею дружбою, дружбою вашей жены и дочерей. Этими мыслями завершится существование, которое, я надеюсь, сможет быть полезным, по крайней мере, при своем окончании“.
Эрцкий.
Что я испытывал при чтении письма, я могу выразить только, сказав, что его фигура снова стала расти передо мною, оживала, росла и освещалась по мере того, как я читал.
Я чувствовал глубокое облегчение в созерцании этой души такою, как я предполагал, как я представлял ее себе, только еще более возвышенною.
Я почувствовал одновременно свою низость и стыд перед недавними гадкими мыслями, столь недостойными нас.
Я побежал к нему, распростертому в тишине зала, с бедным сердцем, вскрытым и разорванным и с большею спокойною головою, тоже принесенною в жертву и приносящею с последнею своею мыслью дар другу и истине.
Я опустился около него на колени, склонил голову над его лицом и попросил прощения за все, за все у бедной маски, желая очиститься и возвыситься до него.
Я чувствовал, что меня охватывает какое то религиозное возбуждение, непонятный пыл перед этою жертвою и таинственною истиною, заключенной в его юношеской голове.
Я побежал в темную комнату, зажег лампу с красными стеклами, вернулся к нему, потушил свечи и принялся за свою священную обязанность.
Красный свет как бы вернул ему жизнь. Тем не менее, я не испытывал отвращения к ужасному акту, но действовал нежно, как будто делал хирургическую операцию, от которой зависела жизнь дорогого существа.
В височной области немного влево я нашел как бы маленькую плешь, скрытую под его черными слипшимися от крови волосами: здесь была рана.
Все произошло, как я предвидел, капсюля прошла по внешней поверхности левой лобной доли мозга по каналу под мозговой оболочкой, оставив за собою очень незначительные следы крови. Я извлек ее, спрятал и закрыл рану так, чтобы не было видно ни следа.
— А теперь за дело! — Направляясь в темную комнату, я громко говорил с ним, с тем человеком, душу которого я чувствовал вблизи себя, и который, казалось, тоже жаждал узнать великую истину.