Кора, сделав глоток кофе, закашлялась. Её взгляд снова упал на розовых слонят. Женщина раздражённо фыркнула и, вылив содержимое кружки в раковину, выкинула её в мусорное ведро. Она уже собиралась выйти из кухни, но, вдруг резко обернувшись, желчно бросила с любопытством слушающей её дочери:
- Спенсер не успокоится, пока не узнает, кто помешал его планам. Эта бывшая прокурорская задница слишком мстительный ублюдок. Монашки вряд ли бы стали хранить деньги в Бостоне: где Шотландия, а где Штаты? Да и откуда у них взялись бы такие деньги? У этого внезапного божественного провидения есть конкретное имя, и он его скоро узнает.
Октябрьское солнце почти не грело, когда, кутаясь в пальто и шарф, Реджина вышла на улицу. Засунув в карманы чёрные лайковые перчатки, она достала из пачки тонкую сигарету и, присев на скамейку рядом с сестрой, выпустила струйку дыма в морозный воздух. Зелена поморщилась и отодвинула коляску с ребёнком подальше от дыма.
- Мамаша выкинула твою кружку.
- Я даже не сомневалась в этом, - ответила Реджина. - Какая муха укусила её в этот раз?
Сестра ухмыльнулась, её позабавила уверенность Реджины в том, что мать ей всё рассказала.
- Спенсер.
Младшая Миллс, выбросив окурок, презрительно хмыкнула в свой шарф:
- Кто бы сомневался.
Ребёнок в коляске проснулся и, беспокойно заворочавшись, захныкал. Зелена подошла к дочери и, взяв её на руки, принялась укачивать, мурлыкая под нос что-то успокаивающее. Она не заметила, как в устремлённых на младенца глазах сестры промелькнула нежность, и, продолжая поглаживать ребёнка по спинке, села обратно.
- Кто-то подосрал Спенсеру и не дал купить ему землю, хотя Альберт уже явно потирал руки от предвкушения, но не срослось.
- И что же, он теперь настолько сильно обнищает, что это сорвёт его свадьбу с нашей матерью? - фыркнула Реджина.
Зелена положила притихшего младенца в коляску, но девочка снова захныкала.
- Робин замёрзла, идите в дом, - высказала сестре Реджина и снова полезла в карман за пачкой сигарет.
Ничего на это не ответив, Зелена покатила коляску к дому. Реджина, провожая её взглядом, зажгла сигарету от дорогой бензиновой зажигалки, которая когда-то принадлежала Генри Миллсу.
Раньше ей нравилась осень. Она любила гулять с отцом в парках Эдинбурга, любуясь листопадом и летающими в прозрачном воздухе паутинками. Когда они могли говорить обо всём, и Реджина знала, что любима, что отец всегда выслушает и защитит. Докурив, она попыталась согреть тёплым дыханием озябшие пальцы, но холод был не только снаружи, он был и внутри, поэтому ничего не получалось. Смяв опустевшую пачку и засунув руки в карманы, женщина встала со скамейки и направилась в тепло ненавистного ей особняка, в котором они теперь жили.
Отца больше не было, не было Дэниела и их ребёнка… И её тоже не было…
========== 9. ==========
Он курил прямо в постели, но Кора уже к этому привыкла. Она вообще умела очень быстро адаптироваться к чужим недостаткам и закрывать глаза на то, что обычно раздражало, если этот человек послушно играл свою роль в её дальнейших планах. А Альберт Спенсер был именно той пешкой в игре, в которой она так нуждалась. Богатый, влиятельный мужчина, державший многое в этом городе под своим контролем. Могущественнее этого бывшего нэрнийского прокурора в Сторибруке были разве что мэр - Леопольд Вайт, - да владелец местной судоходной компании, выходец из Греции, Аид Хроносис.
- Я был у мэра. Он показал мне договор аренды с монастырём и заверил, что попробует найти в нём лазейку. Леопольд, кстати, был очень удивлён, когда наконец-то вспомнил, где уже слышал имя плательщика - Эмма Свон. Как оказалось, это местный англиканский священник, с которой он виделся, когда та только приехала в город.
Спенсер, помолчав с минуту, гневно добавил:
- Эти еретики совсем обезумели! Допустить женщину к священным таинствам!
Кора, положив голову на его грудь и закрыв глаза, поглаживала ладонь мужчины, покоящуюся на её плече. Она слушала вполуха и делала заинтересованный вид. Миллс всегда без особого энтузиазма воспринимала фанатические речи своего любовника о якобы принадлежности его рода к ордену тамплиеров, а также его идеи о развращённости и упадке нынешнего христианства.
- Ты понимаешь, что если этот немецкий выродок не найдёт возможности аннулировать договор, то я ещё год не получу то, что принадлежит мне по праву! - всё более распалялся Альберт.
- А зачем пришлому священнику другой церкви это делать? Какой ей в этом резон? И, главное, откуда у неё такие деньги? - неожиданно спросила Кора, проводя указательным пальцем по гладко выбритому подбородку Спенсера. - Ты уверен, что это именно она вставила тебе палки в колёса, а не кто-то из твоих конкурентов?
- Какие конкуренты, Кора?! - вспылил мужчина. - Земля нужна мне не для бизнеса. Это моё наследие, то, что должно достаться мне от предков! Леопольд проверил по бумагам, это именно та самая англиканская сучка!
Он не заметил, как Кора, скривив губы закатила глаза: ей никогда было не понять этих мальчишеских игр в солдатики или в тот же бейсбол. Власть и роскошь –единственные вещи, когда-либо интересовавшие Миллс, а мужчины… Что ж, пусть играют и убивают друг друга. Она сможет избавиться и от этого мужа, как пять лет назад уничтожила предыдущего. Вот только в этот раз Кора позаботится о том, чтобы не всплыло никакое неожиданное завещание, которое снова оставит её не у дел и по-прежнему зависимой от других людей.
У Спенсера было несколько внебрачных детей, которые официально не были им признаны, но о которых он знал. Возможно, были и другие: женщина не сомневалась, что этот заигравшийся в рыцаря-монаха лысеющий мужчина по молодости обрюхатил не одну жертву своих «крестовых походов». Образ жизни бывшего прокурора так же нельзя было назвать аскетичным. Он арендовал шикарные апартаменты в центре города, носил дорогую, пусть и простую, одежду: обязательно известных брендов. Ел только натуральную и низкокалорийную пищу, следя за уровнем сахара и холестерина в крови, а так же поддерживал тело в идеальной форме, трижды в неделю выматывая себя в тренажёрном зале. Глаза этого человека, похожие на куски синего льда, выдавали в нём беспощадность, граничащую с крайней жестокостью. Коллеги и подчинённые старались по возможности избегать прямых контактов с ним, не понаслышке зная о его мстительности и требовательности к окружающим и неумении прощать даже незначительные промахи. Однако, несмотря на всё это, Спенсер был всегда верен самому себе и действительно верил в то, чем жил. Его беспощадность к другим обратной стороной имела такую же требовательность к самому себе, а циничность и расчётливость помогли подмять под себя часть бизнеса в новом для него городе, после того как закончилась его прокурорская карьера в Нэрне. Коре нравилась его холодная сдержанность и педантичность. Женщина даже не сомневалась в своих способностях окончательно приручить этого льва, в дальнейшем используя всю его власть и влияние себе на пользу. Вот только она была настолько увлечена и одержима перспективами предстоящего замужества, что даже не заметила бы, если этот самый лев откусил ей голову, которую она по своей самонадеянности так опрометчиво и упорно засовывала в его огромную пасть.
Встав с постели и накинув на себя халат, Миллс улыбнулась и подошла к окну, отодвигая в сторону тяжёлые шторы, тем самым запуская в спальню жёлтый осенний свет уличных фонарей.
- Что ты собираешься сделать с идиоткой, посмевшей испортить твои планы? - женщина знала, как управляться с гордостью и самолюбием любого мужчины. Ведь для неё они всегда были как дети. Поэтому сейчас она хотела сыграть именно на этом, чтобы узнать о планах своего будущего мужа, и по возможности использовать и эту информацию в своих интересах. Её смутно беспокоил вопрос, откуда у простого викария могут быть такие деньги, которыми та, к тому же, так легко разбрасывалась, ведь ясно же как божий день, что нищие монашки будут не в состоянии ей их вернуть. Не понимание выгоды чужих поступков всегда выбивало Кору из привычной для неё колеи, в которой она точно знала как манипулировать людьми. Неизменная формула – деньги - это власть, а власть - это свобода - исправно срабатывала во всех ситуациях, а в сложившейся сейчас не действовали ни логика, ни это правило. Её также страшила возможность ошибки в выборе потенциальной пешки. Ведь если льва смогла нагнуть обычная женщина, пусть и наделённая в рамках своего прихода какой-то непонятной Миллс властью, то перед ней, значит, был не лев, а обычный дворовый кот, потрёпанную шерсть которого она по ошибке приняла за золотое руно. Однако прозвучавшие в тишине комнаты слова Альберта Спенсера заставили Кору непроизвольно вздрогнуть и самодовольно улыбнуться своей фирменной улыбкой собственному отражению в тёмном окне. Всё верно: она снова не ошиблась в своих ставках.