Но в этой суете выделялась молодая девушка, кормившая хлебом чаек. Она бросала куски каждый раз в новое место и смеялась, видя, как птицы бросались за добычей, отпихивая друг друга и издавая пронзительные крики. Одна чайка умудрилась подхватить кусок хлеба на лету и тут же рванулась за следующим, чем вызвала у девушки новый приступ звонкого смеха.
Том вдруг сообразил, что даже не помнит, когда в последний раз слышал смех, лишенный грубости или горечи. На улице ярко светило зимнее солнце, и торопиться Тому было некуда. Через пару дней, встретившись с нужными чиновниками и подписав необходимые бумаги, он отплывет на Янус. Но сейчас еще не нужно вести вахтенный журнал, полировать призмы и заливать горючее в топливный бак. И рядом находилась девушка, которой было весело. И что, как не это, было лучшим подтверждением, что война наконец-то осталась в прошлом? Том устроился на скамейке возле пирса, подставил лицо ласковым лучам солнца и принялся наблюдать за девушкой, то и дело весело встряхивавшей волосами, будто забрасывая на ветру невод. Он следил за ее изящными пальчиками, казавшимися особенно тонкими на фоне яркого синего неба. Немного погодя до него дошло, что она очень миловидна. А еще чуть позже — что, наверное, даже прекрасна.
— Чему вы улыбаетесь? — неожиданно спросила девушка, застав Тома врасплох.
— Прошу меня извинить, — покраснел он.
— Никогда не извиняйтесь за улыбку! — воскликнула она, но в голосе прозвучала грусть. Однако ее лицо тут же прояснилось. — Вы приезжий!
— Верно.
— А я здесь живу всю свою жизнь. Дать вам хлеба?
— Нет, спасибо. Я не голоден.
— Да не вам же, глупый! Чтобы чаек кормить!
Она протянула ему большой ломоть. Год назад, может, даже еще вчера Том бы отказался и ушел. Но неожиданно ее теплота, открытость, улыбка и еще что-то, чему он не знал названия, заставили принять приглашение.
— Спорим, что ко мне слетится больше чаек, чем к вам? — предложила она.
— Это мы еще посмотрим.
— Начали! — крикнула девушка, и они стали бросать куски высоко вверх или под разными хитрыми углами, невольно пригибаясь, когда чайки с пронзительным криком пикировали за добычей или яростно колотили друг друга крыльями.
Когда весь хлеб закончился, Том, смеясь, спросил:
— И кто же победил?
— Ой! А посчитать-то я и забыла! — Девушка пожала плечами. — Пусть будет ничья!
— Согласен, — отозвался он, поднимая свой вещмешок. — Что ж, мне пора. И спасибо! Мне очень понравилось.
— Просто глупая игра, — улыбнулась она.
— Тогда спасибо за напоминание, что глупые игры могут доставлять удовольствие. — Закинув мешок на плечо, он повернулся, чтобы уйти. — Желаю вам всего доброго, мисс, — добавил он.
Том позвонил в дверь пансиона на Главной улице. Здесь всем распоряжалась миссис Мьюитт — плотная женщина лет шестидесяти, похожая на приземистую перечницу.
— В вашем письме говорилось, что вы холостяк и родом из восточных штатов, поэтому буду признательна, если вы будете помнить, что здесь Партагез, а не Сидней. У меня приличное христианское заведение, так что никакого курения и выпивки я тут не потерплю!
Том собрался поблагодарить ее и забрать ключ, но она продолжала крепко сжимать его в руке.
— И никаких ваших заграничных штучек — со мной это не пройдет! Я меняю простыни после отъезда и надеюсь, что мне не придется отстирывать пятна. Думаю, что вы понимаете, о чем я. Двери запираются в десять, завтрак в шесть, и если опоздаете, то останетесь голодным. Чай в полшестого на тех же условиях. Обедаете на стороне.
— Премного благодарен, миссис Мьюитт, — отозвался Том, подавив улыбку, чтобы невзначай не нарушить какого-нибудь правила.
— Горячая вода обойдется в шиллинг в неделю. Сами решайте, нужно ли вам это. А на мой взгляд, в вашем возрасте холодная вода еще никому не вредила. — С этими словами она вручила ему ключ и, прихрамывая, скрылась в коридоре. Провожая ее взглядом, Том задумался, не было ли в ее жизни некоего мистера Мьюитта, которому мужчины обязаны столь доброжелательным отношением.
Оказавшись в маленькой комнатке, он распаковал вещмешок и аккуратно разложил на единственной полке мыло и бритвенные принадлежности. Убрав брюки и носки в ящик комода, он аккуратно повесил свой выходной костюм и галстук в узкий шкаф, после чего сунул в карман книгу и отправился знакомиться с городом.
Последним мероприятием, которым завершалось пребывание Тома Шербурна в Пойнт-Партагезе, был ужин с начальником порта и его женой. Капитан Перси Хэзлак отвечал за всех сотрудников порта и по традиции ужинал с каждым смотрителем маяка на Янусе перед отбытием последнего на остров.