И как только поутру 1 июля 1941 года предатели Евгений Врецьона и Владимир Питолай узнали, что гитлеровцы не только не будут препятствовать погрому, но и сами будут рады пограбить евреев, всем шести комиссариатам украинской полиции был дан сигнал: «Начинайте!»
По этому сигналу гауптман Емельян Ортвинский, полицейлейтенант Филипп Вавринюк, вахмейстер Игорь Микитюк, сам Богдан Зенко, «магистр» Ярослав Левицкий и другие молодчики с офицерскими нашивками вывели на улицы различных районов Львова своих подчинённых и предоставили им полную свободу действий.
До поздней ночи первого июля полицаи с жёлто-голубыми перевязями и трезубами на своих рогатых шапках-мазепинках бродили по городу, выпачканные в крови убитых, и отовсюду тащили к себе домой их ценные веши. Богдан Зенко грабил семью адвоката Амтура — беженца из Варшавы, жившую по Ягеллонской улице, во дворе бывшего Польского театра. Четырёхлетний мальчик Дориан, видя, что Зенко толкнул его мать, бросился с криком к обидчику. Тогда Зенко схватил малыша за ноги и выбросил его через окно с четвёртого этажа. Тот разбился на камнях двора у ног выходившего из театра артиста Тадеуша Суровы.
Попутно с украинской полицией, гитлеровцы организовали во Львове и в других занятых ими городах польскую криминальную полицию, набранную из отпетых предателей польского народа. И эти полицианты в синей форме служили оккупантам не менее ревностно, чем их украинские коллеги.
Знаменательно и то, что, кроме отдельных эсэсовцев, немецкие солдаты и офицеры и особенно гражданские немцы участия в погроме 1 июля 1941 года почти не принимали. Они хотели, чтобы вошли во вкус, замазались в крови и навсегда связали себя с разбойничьим оккупационным режимом их новые помощники — незаменимые «наводчики», которым отныне суждено было стать глазами и ушами гитлеровской администрации в дистрикте Галиция.
Жизнь, разделённая на акции
Это была, пожалуй, единственная самостоятельность, которую получили в награду за долгую и ревностную службу Германии украинские националисты: возможность грабить и убивать мирное население в тяжёлую годину народного горя.
Но даже и этой самостоятельности вскоре был положен предел. В приказе № 2 по украинской полиции гитлеровцы уже требовали, чтобы каждый из полицаев стрелял метко и обязательно после окончания акции отчитывался о количестве израсходованных им патронов.
Четвёртого июля вспыхнул второй еврейский погром. Гитлеровцы запаслись большим количеством жестяных «звёзд Давида» и гвоздями. Несколько кустарных мастерских выполняли этот срочный заказ комендантов полиции Евгения Врецьоны и Владимира Питолая. Город был разделён на квадраты. В каждый из квадратов ещё с утра, чуть солнце поднялось над Княжьей горой, полицаи ушли на вахту и принялись ловить евреев.
Тут же, на мостовых и тротуарах, они приколачивали молотками к живому телу людей жестяные шестиугольные звёзды и вели заклеймённых пленников в тюрьму на улицу Лонцкого, в Бригидки, во двор бывшей милиции на Курковой, в застенок на улице Яховича. Беременным женщинам, если те отказывались идти, вспарывали животы.
На сборных пунктах евреев избивали до полусмерти плётками, автоматами, резиновыми дубинками. Кто выдерживал побои и в состоянии был передвигаться, тех, избитых и окровавленных, отпускали по домам, строго-настрого запрещая отдирать приколоченные звёзды. От потери крови многие люди умирали на мостовых, по пути домой. «Скорой помощи» запретили спасать несчастных. По всем главным улицам и глухим переулкам в северной части города тянулись кровавые ниточки — следы скорбного возвращения тех «счастливцев», кому удалось добраться до покинутых семей. До поздней ночи дворники стирали и засыпали песком кровавые следы на плитах тротуаров.
21 июля 1941 года украинские фашисты объявили «днём мести за Симона Петлюру». И хотя большинству галичан было отлично известно, что не кто иной, как слуга Антанты Симон Петлюра продал на долгие двадцать лет в кабалу пилсудчикам Западную Украину, теперь на их глазах воспитанники ОУН призывали кровью евреев расплачиваться за его смерть.