Тогда мы впервые встретились.
Жуткие шрамы на твоих ладонях, что ты показала мне, открывая свою душу без остатка, не пугали и не отталкивали. Ты доверчиво тянула ко мне руки, печальным взглядом извиняясь за свою темноту, а я, как последний трус, боялся признаться в своей собственной.
И тогда я увидел тебя впервые.
Ты сказала, что любишь меня, и в тот момент я понял, что смогу пережить все, что угодно, только бы ты была рядом со мной. Убийство одноклассника, арест отца, давление со стороны общества — все мгновенно утратило важность.
Остался лишь наш мир и твои изумрудные глаза, полные любви и нежности, посмотрев в которые, я почувствовал, словно вижу тебя впервые…»
Бетти дрожащими пальцами переворачивала страницу за страницей, не чувствуя горячих слез, струящихся по щекам. Его мир. Его сердце. Все его чувства на просторах белого листа. То, что он не мог произнести вслух. Единственная комната её квартиры растворилась, все исчезло, и каждое воспоминание больно пронзало грудь. Картинка за картинкой. Каждая эмоция заново, каждое чувство острее заточенного ножа.
Элизабет забывала дышать, погружаясь в историю его жизни все глубже, утопая с головой в водовороте вспыхнувших чувств.
Он много пил, постоянно дрался и курил по пачке в день. Наркотики — главный атрибут любой тусовки. Шарлотта, дерзкая и смелая девчонка, всегда рядом. Защищала, спасала, помогала не сойти с ума. Предложения о ней хранили тепло и глубокую привязанность. Ему нравилась её редкая улыбка и своеобразный смех, которого она всегда стеснялась. Элизабет улыбалась сквозь слезы, когда читала о их передрягах; сжималась от ужаса в минуты его отчаяние, ярко переданные между строк.
»… Как же я ненавидел себя в тот момент. Смотрел на тебя и боялся, что ты вдруг исчезнешь, ведь всегда исчезала. Я видел тебя в галлюцинациях после очередной дороги; во сне, после нескольких бутылок алкоголя, но потом твой образ растворялся так же быстро, как сигаретный дым. Но не в этот раз. Сколько я не убеждал себя, что это всего лишь мираж, ты была реальна. Стояла на парковке, напуганная моим внезапным появлением, в своей нелепой пижаме. Я был уверен, что давно разучился чувствовать, но я чувствовал. Ты безрассудно села на байк Свит Пи, только для того, чтобы меня позлить, и у тебя это получилось. Всегда получалось…»
Купер потеряла счет времени. Дождь нещадно барабанил в стекло. По телевизору давно прошли ночные новости, а во многих окнах домов показ свет.
»… И, даже если твоя любовь станет для тебя проклятьем, а я останусь лишь темным воспоминанием и силуэтом из сна, я не устану ждать, ведь ты — мой свет во тьме»
Дочитав до конца, Элизабет закрыла глаза. Она тяжело дышала и мелко дрожала, прислушиваясь к бешеному стуку сердца в груди. Постепенно вернулась в реальность и взглянула в окно, на разводы капель, словно слезы, стекающие по холодному стеклу. Осознание ударило по голове, и она вскочила, задевая бокал локтем и сбивая его на пол.
— О боже мой…
Майки выпрямился и беспокойно взглянул на хозяйку, которая вихрем пронеслась к шкафу, наплевав на осколки и разлитое на ковре вино, и достала пальто. Пес тряхнул головой, будто говоря «ты в растянутых домашних штанах. Никуда не годится».
— Ты прав, — согласилась Элизабет и принялась судорожно передвигать вешалки, в поисках подходящего наряда. Выбрала красное платье на бретельках, быстро оделась, бегло расчесала спутанные ветром волосы и, схватив телефон, побежала к выходу. — Пожелай мне удачи, Майки, — крикнула она и скрылась за дверью.
Всю дорогу до нужного места Бетти торопила таксиста и каждую минуту смотрела на часы. Сердце готово было выпрыгнуть из груди от волнения. Боялась, что каждая секунда может стать последний и, опоздай она еще лишь на мгновение, все будет кончено. Навсегда.
Таксист выругался, когда она не сдержала вскрика и потребовала выпустить её посередине дороги. В качестве извинения, Элизабет сунула ему смятые стодолларовые купюры и вышла из машины. Мужчина покачал головой, видя, как девушка путается в собственных ногах, утирает капли дождя с лица и бежит к тротуару, игнорируя возмущенные сигналы автомобилей.
Бетти остановилась и огляделась. Трехэтажное здание, усыпанное огнями и вывесками с рекламой спектаклей, было в нескольких шагах от неё. Она выдохнула и не спеша двинулась в сторону театра, шаг за шагом приближаясь к своему единственному шансу на счастье. Глубокая ночь и дождь не спугнули жителей города, и они неспешно прогуливались по тротуару, прячась под зонтами. Большая компания людей вышла из театра, переговариваясь между собой и делясь впечатлениями. Элизабет жадно всматривалась в полумрак, надеясь разглядеть знакомое лицо. С каждым прошедшим мимо человеком, с каждым неуверенным шагом, она теряла крупицу надежды. Хотела повернуть вправо и сбежать, пока разочарование больно не ударило и без того израненное сердце, но заставила себя сделать еще пару шагов. Резко замерла, когда толпа у входа немного рассосалась, и она увидела широкие плечи в темном пальто, черные взлохмаченные волосы с поблескивающими каплями дождя.
Он стоял, задумчиво рассматривая изгибы старинного здания, спрятав руки в карманах. Не повернулся, когда Бетти подошла и встала рядом. Она боялась оторвать взгляд от колонны и посмотреть на него, хотя так отчаянно хотела увидеть знакомые черты лица.
— Не думал, что когда-нибудь полюблю балет, — буднично сказал он, и от звуков его бархатистого голоса у Бетти мурашки побежали по спине.
— Здесь его прекрасно танцуют, — с трудом выдавила Элизабет. Терпкий запах его одеколона и сигарет проникал в легкие. Она медленно повернула голову, встречаясь с ним глазами, и едва удержала равновесие при виде его завороженного взгляда.
Ей так много нужно было спросить, но губы предательски дрожали, а слова застревали в горле. Единственное, что смогла выговорить:
— Давно ты здесь?
— Три месяца.
С легкостью расшифровал её вопросительный взгляд.
— Снял квартиру недалеко отсюда.
Он был другим. Глубокая задумчивость на лице, серьезность во взгляде и не тени той злости, что она видела в его зеленых глазах в последнюю их встречу на берегу реки.
— Я… Как ты меня нашел?
— Это было не сложно. Ты главный редактор лучшей газеты города. Кстати, это очень круто, — улыбнулся Джагхед, и Элизабет не смогла сдержать ответную улыбку.
— Спасибо. Ты… носишь пальто, — удивилась она, — И рубашку.
— Хотел выглядеть как прекрасный принц, когда ты придешь, — усмехнулся Джонс.
— Ты знал, что я приду?
— Нет. Но я надеялся.
Элизабет опустила взгляд на свои туфли, чувствуя электрический разряд по всему телу от его близости.
— Твой роман потрясающий, Джаг, — наконец сказала Купер, — Он просто невероятный. Не думаю, что когда-либо читала нечто столь же чувственное. И я… с удовольствием помогу его опубликовать. Мир должен услышать твой голос. Если хочешь, конечно.
— Ладно, — легко согласился Джагхед, — Но у меня есть одно условие.
— Какое?
— Выпьем кофе? Прямо сейчас, — он протянул открытую ладонь, внимательно наблюдая за реакцией девушки.
— Это свидание? — улыбнулась Элизабет, чувствуя давно потухший свет, струящийся между ними; тепло его взгляда, согревающего сердце и словно лекарством проникающегося в старые раны, навсегда избавляя от боли.
— Да. Определенно.
Купер рассмеялась и уверенно вложила руку в его широкую ладонь, стирая все очерченные границы, ломая преграды, выстроенные между ними прошедшими годами. Он переплел их пальцы в крепкий замок и повел Бетти вниз по улице, зная, что больше никогда её не отпустит.
Дождь усилился и яростно забарабанил по крышам бессонных зданий. Брайтон-бич, ночь среды и мерцающие вывески театра балета. Яркий огонек, освещающий темные улицы, доступен лишь двоим, и ведет их особенной светлой дорогой.
Дорогой в новую жизнь.