Подняв вверх обе руки, Яхия кричал:
— Шукран! Шукран!
Это он благодарил лоцмана, который прибыл сюда, на родину Яхии, чтобы помочь в трудном деле, когда враги злорадствовали и желали египтянам только беды. Яхия вспомнил слова, которые часто повторял его отец:
«Познаём друзей и близких в час, когда пришла беда».
Приветствуя лоцмана, Яхия прислушался к тому, что кричали вокруг на незнакомом языке. Ясно, что это был язык приехавшего лоцмана.
Трудно разобрать и запомнить слова на языке, который не знаешь. Но одно слово Яхия сразу запомнил. Оно выделялось из всех слов, оно шумело и звучало громче других, в нём была любовь тех, кто приветствовал лоцмана. Это было слово — товарищ!
И, сжав высоко поднятые руки, Яхия крикнул:
— Русия! Ашат Русия! Товарич!
Он понял, что лоцман приехал из России, и приветствовал его по-арабски: «Да здравствует Россия!..»
В этот день Яхия не мог рисовать. Радость слишком волновала и будоражила его.
В полдень он пошёл домой за сестрёнкой. Когда Яхия вернулся с ней к берегам канала, толпа стояла так плотно, что нельзя было приблизиться к воде. Яхия поднял Камилу на плечо, и она через головы столпившихся людей смотрела, как плывёт над каналом красный флаг с серпом, молотом и звёздочкой.
— Ашат Русия! — кричала Камила.
Камила приветствовала красный флаг советского корабля.
14
На следующий день Яхия пришёл домой, когда в комнате была только Камила. Мустафа ушёл на работу, Фатьма стирала во дворе. Увидев сына, она стряхнула хлопья белой пены с загорелых рук, но Яхия остановил её:
— Мне ничего не надо, мама. Я возьму только краски и снова пойду на канал.
Он подошёл к двери и услышал голос Камилы. Она говорила громко и сердито:
— Так нельзя, Ай! Что это, Ай! Бобы стынут, а ты ещё в постели. Ай-ай, Ай!
Яхия схоронился у двери. Теперь он видел, как Камила оправляла платье на кукле и продолжала суровым тоном:
— Ты хочешь, Ай, чтобы я тебя нашлёпала? Вчера, когда я капризничала, мама меня шлёпнула — ещё как! И тебе попадёт. Ты не думай, Ай: если я тебя люблю — значит, буду всё прощать. Вставай сейчас же! Пойдём на канал. Там теперь много людей. Там так весело…
Яхия всё стоял у двери, чтобы не помешать игре Камилы.
Ай! Когда отец, заработав в один из дней больше чем обычно, принёс маленькой Камиле куклу, она воскликнула:
— Ай!
Это и стало именем куклы.
Камила проводила с Ай все дни и даже ночи: Ай лежала рядом с ней на подушке.
Когда Яхия вошёл, Камила бросилась к нему:
— Ты будешь дома?
— Нет, Камила, я сейчас вернусь на канал.
— Меня возьмёшь?
— Ты там соскучишься. Я же буду рисовать.
— Нет, не соскучусь. Мы пойдём вдвоём с Ай. Она ещё не видела канал.
— Ну, раз не видела, пойдём…
Яхия сидел на маленьком складном стульчике и, чуть прищурившись, смотрел, как белый пароход медленно двигался по каналу. Потом Яхия нагибал голову: на коленях у него была доска с наколотым на неё чуть шершавым листом бумаги. Молодой художник делал несколько быстрых штрихов, и вот уже на бумаге появлялись контуры белого парохода.
Камила тронула брата за плечо:
— Как это тебе удаётся, Яхия?
— Я сам не знаю. Мне кажется, что кто-то водит моей рукой. Я вижу красивое, и мне хочется записать это, как можно записать песню. Ты поняла меня?
— Нет, — сказала Камила.
Снова внимательные глаза Яхии, как бы прицеливаясь, выхватывали из окружающего какой-то уголок канала и быстро переносили его на бумагу.
Камила и Ай расположились за спиной Яхии на траве. Здесь медленно ползала большая черепаха, и Камила, протянув к ней руку, говорила кукле:
— Ты, Аичка, не бойся её. Она не кусается — я знаю. Яхия приносил мне один раз черепаху. Смотри, какая у неё костяная спина. Видишь? Черепаха может баловаться, сколько захочет, а её не нашлёпаешь. Только руки себе отобьёшь об этот панцирь. А черепахе не больно. Счастливая, да?..
Яхия слышал весь этот разговор и улыбался: подумать только, что совсем недавно это было — Яхия прибежал с улицы, где он играл с мальчишками, и отец сказал ему: «А у тебя сестричка».
Камила была тогда чуть побольше Ай. Как быстро пролетело время!
Бормотание Камилы не мешало Яхии. В тот день время за работой прошло совсем незаметно.
На пути домой Яхия взял Камилу на руки. Он был сильный — Яхия. В одной руке он нёс сложенный стульчик, картину и краски, а на другой спала сестрёнка. Её тёплая щека касалась его щеки, и от этого Яхии было очень-очень хорошо.
15
Поздней осенью Яхия закончил свою картину. Она стояла прислонённая к стене, и казалось, что в маленькую комнатёнку Мустафы вошло голубое небо над Суэцким каналом, спокойная бирюзовая вода принесла прохладу, поплыли к морю великолепные корабли. И на каждом из них реял зелёный флаг Египта.
— Что скажешь, отец? — спросил Яхия, показывая картину.
— Э-эй, спроси своих учителей, — сказал Мустафа. — Я бедный носильщик. Я не учитель.
— Нет, отец, ты и мама — мои первые учителя. Скажите, нравится вам моя картина?
— Нравится, — сказал Мустафа.
— Очень, — добавила Фатьма.
— И мне! — Маленькая Камила, разбежавшись, прыгнула на руки Яхии и поцеловала его: — Это не картина, а окно на канал. Правда? От картины ведь стало светлее в комнате. Правда?
Всей семьёй картину обёртывали в чистый холст. Яхия пошёл в школу. В тот день он получил похвалу от учителя живописи. «Передай своим родителям, — сказал учитель, — что я поздравляю их с талантливым сыном».
Это была радостная осень в семье Мустафы. Египетская осень, которую можно сравнить только с нашей русской весной или началом лета. Ведь осенью в Египте приближается пора второго, зимнего урожая. В это время на огородах снимают вторично созревшую капусту и огурцы, а на полях кукуруза поднимается выше человеческого роста.
В осенний день на рынке особенно оживлённо, и потому у Мустафы всегда бывала работа. Он поздно приходил домой. Но теперь часто случалось, что Яхия задерживался в школе и приходил позже отца. Халат Яхии был испачкан красками, и вся семья Мустафы гордилась этим.
Увидев брата, Камила обычно кричала:
— Покажи что принёс! Покажи!
Яхия брал её на колени и показывал ей книги и большие альбомы с рисунками. Иногда это были гипсовые головы, фигуры людей или просто шары, кубы вроде детских кубиков.
Камила с большим интересом рассматривала всё, что показывал ей Яхия. Ведь это рисовал её брат — художник.
Если Яхия приходил раньше отца, семья ждала Мустафу. Только с его приходом садились за стол. Но с некоторых пор за столом этим не было весёлых разговоров и смеха. Взрослые говорили о чём-то шёпотом либо так, чтобы не поняла Камила…
К границам Египта подходили танки. В ближайших к Египту портах стояли вражеские военные корабли, которые уже заряжали орудия боевыми снарядами. С больших транспортных самолётов у самых границ Египта прыгали парашютисты, вооружённые автоматами и пулемётами.
Египет — небольшая страна. Ей угрожали страны, имеющие в десятки раз больше солдат, в сотни раз больше военных кораблей и самолётов.
Капиталисты, разбогатевшие на Суэцком канале, хотели во что бы то ни стало вновь захватить его… Это они посылали войска к границам Египта, пытаясь пушками запугать египтян. Капиталисты, захватившие Суэцкий канал, построенный египетскими рабочими, привыкли получать прибыль от каждого парохода, проходящего мимо Порт-Саида…
Как-то ранним осенним вечером, уложив Камилу и убедившись, что она заснула, Фатьма сказала: