Володя вспомнил свою сестрёнку и думал о маленькой Камиле. Где она теперь? После переливания крови девочка порозовела, начала дышать, а спустя некоторое время и говорить. В эти дни уже прекратилась стрельба на шоссе, чаще стали появляться автомашины Красного Креста. Одна такая машина и забрала Камилу.
Начался ещё один день, а танкер продолжал стоять на якоре. Скучно моряку, когда корабль его не в плавании. Володя Ласточкин думал о том, когда наконец поднимут фермы моста и затопленную землечерпалку, снова открыв путь по каналу.
Солнце поднималось выше. Оно уже теряло свою красную окраску и становилось, как ему и положено, ослепительно золотым. Володя смотрел на жёлтые пески пустыни с одной стороны канала, на пальмовые аллеи — с другой, на то, как по дороге промчалась легковая автомашина, затем прошла женщина с метлой, совком и коробом. Она подбирала окурки и мела дорогу.
30
Спустя несколько месяцев Володе Ласточкину довелось снова побывать в Порт-Саиде. Танкер медленно плыл меж двух берегов. Лента голубой воды сквозь жёлтые пески пустыни — с одной стороны, и зелёные поля, рощи кудрявых пальм, апельсиновых и банановых деревьев — с другой. Володя держался за перила мостика и чувствовал внутреннюю дрожь танкера. Если бы не это чуть ощутимое подрагивание тёплых перил, можно было бы вообразить, что танкер стоит неподвижно и мимо судна проплывают красивые берега.
Володя Ласточкин стоял на вахте. Мелодично били склянки — всё вокруг было мирно, тихо, спокойно. Сквозь листву деревьев апельсины светились, точно фонарики. Бананы висели такими тяжёлыми гроздьями, что ветки клонились книзу. Впереди по голубому небу плыл зелёно-звёздный флаг Египта.
Красивый ажурный мост снова висел над каналом, перекинутый с берега на берег.
Мир. Тишина. Спокойствие. А ведь совсем недавно здесь рвались бомбы и кровь лилась по этой дороге вдоль канала.
«Нет, — думал Володя, — если народы всего мира возьмутся за руки и скажут «нет», не быть войне!»
И всё-таки Володя не мог забыть страшные дни, когда захватчики бомбили Порт-Саид. Не мог он забыть и египетскую девочку, её восковое лицо, бескровные губы, закрытые глаза. Сколько таких египетских детей убили и искалечили захватчики? Где теперь маленькая Камила? Нашла ли она своих родителей? Живёт ли как прежде или осталась бездомной сиротой?..
На стоянке у выхода из канала Володя сошёл с танкера. На берегу оглянулся. Маленькие волны с тихим шелестом набегали на гранит набережной. На тонких вышках, которые упирались в небо, горели разноцветные огни. А в самом небе через каждые полминуты пробегал луч маяка, и казалось, что кто-то невидимый размахивает по тёмному небу сверкающим клинком огромной сабли.
Однако всё вокруг было спокойно. Ведь так и должно быть на узкой полоске воды, которая отделяет Африку от Азии и называется Суэцким каналом. На этой водной улице огни прожекторов и вышек заменяют светофоры. Ведь не так-то просто провести караван судов по каналу. Нужно очень внимательно следить за идущими впереди и сзади кораблями, вовремя обогнуть в узком проходе землечерпалку и главное идти всё время как по ниточке. Тут нужен большой опыт и умение или, как говорят моряки, «чистая морская работа». А не то — растянешь караван в гармошку и может быть столкновение.
Ласточкин посмотрел на канал. Тёмная вода несла на себе расплывчатые отражения звёзд и сигнальных огней. А над водой, казалось, протянулось длинное ожерелье из светящихся бус. Это стоял вытянутый в линейку караван судов. И Володя подумал о том, что все угрозы и бомбёжки захватчиков не смогли остановить жизнь на канале, как туча не может погасить солнце. Всё равно золотые лучи солнца разгонят тучи, согреют землю, осветят всё вокруг…
Быстро густели сумерки. Ярче разгорались звёзды.
Ласточкин покинул набережную и прежде всего отправился в Эль-Манах — квартал бедноты, который захватчики так недавно сровняли с землёй.
В сиреневом воздухе сумерек чётко вырисовывались новые белые дома и молодые деревца, окутанные точно вуалью. Это маленькие почки и клейкие листочки покрыли сетку ветвей.
Синева вечернего неба погустела, и небо это стало почти чёрным. Золотые, серебряные и голубовато мерцающие звёзды вспыхивали на нём. Золотые звёзды были точно такими, как на флаге Египта.
Володя прошёл шумными кварталами центра, набрёл на какую-то маленькую улочку, попал в садик и сел на скамью. Ласточкин не спешил. На танкер он мог возвратиться к утру, когда было назначено отплытие.
В саду стоял густой запах цветов, которым был напоён тёплый и ласковый воздух Порт-Саида. Погасли фонари, и от этого звёзды стали ярче и крупнее. И снова Ласточкин вспомнил Камилу. Он ничего не знал об этой девочке, кроме ее имени. Но Камил в Порт-Саиде, должно быть, тысячи. Как среди них разыскать эту курчавоволосую, большеглазую девочку, глубоко запавшую ему в сердце?
Сначала тоска по маленькой Камиле была где-то рядом с Володей. А потом она накрепко застряла в его сердце. И он сидел не двигаясь, точно окаменевший, одурманенный густым запахом южных цветов и неповторимой прелестью египетской ночи.
31
От этого забытья Володя очнулся, когда почувствовал, что кто-то расположился рядом с ним. Ласточкин повернулся, но было так темно, что он смог только определить: на скамейке, чуть сгорбившись, сидит молодой египтянин.
— Добрый вечер! — сказал египтянин.
— Вернее — добрая ночь, — ответил Володя. — Сейчас ведь за полночь. — Он запнулся, боясь, что коверкает слова.
Хотя на танкере Ласточкин считался одним из знатоков многих языков, но разве моряку, совершающему рейсы по всему земному шару, запомнить и выучить языки всех народов земли! Да, Ласточкин мог поговорить с египетским лоцманом, с торговцем, который привёз на танкер свежие фрукты, и, наконец, со своим братом моряком. Для этих разговоров нужен небольшой запас одних и тех же слов, которые Володя отлично знал. А вот беседа с людьми, не связанными с морем, всегда была для него трудной.
Так и сейчас. Сказав о ночи, Володя замолчал. Зато начал говорить его сосед.
— Вы давно в Порт-Саиде? Сегодня, наверное. Да?
Володя кивнул головой, но египтянин переспросил:
— Сегодня? Да?
— Да! — сказал Ласточкин. — Сегодня. Я с корабля.
— Болгарин?
— Нет. Русский.
— Русский!!! Русский!!!
Египтянин дважды повторил это слово и, пошарив в темноте, схватил Володины руки, крепко пожимая их.
— Товарич, русский товарич!
Потом несколько мгновений он молчал и заговорил быстро, взволнованно, громко:
— Русский? Я видел их, когда они проводили суда по каналу, когда русские заменили сбежавших за границу лоцманов. Я видел их золотистые волосы. У русских голубые глаза и серые глаза. У них белая кожа…
Египтянин говорил несвязно. Он обрывал фразы, перескакивал с одной темы на другую, перебивал сам себя.
— …Вы видели Порт-Саид утром? — спрашивал он Ласточкина. И тут же, не дожидаясь его ответа, говорил: — Белый город. Голубой канал. А какой тростник по берегам — зелёный, как изумруд. Да, вы же моряк! Знаете! Утром воздух над каналом розовый. А подъёмные краны в порту совсем как жирафы. У нас ведь богатая и очень красивая страна. Снег. Нет, у нас не бывает настоящего снега. Но вы видели наши хлопковые поля? Это как белая зима у вас, в России. А жёлтый Нил! А Каир! Вы не были в Каире? Это очень большой город. Почти как Москва. Там есть новый район — Гелиополис. Вы знаете, что это значит? Гелиополис — город солнца. Да, это правильное название. Там очень красиво…