Тут уже сложнее опровергать скепсис нудных.
Но, думается, что и эта проблема объяснима с точки зрения оптимистического взгляда на жизнь, автор говорит это искреннее, со слезою в правом глазу.
Нынешние времена в отсутствии упорядоченной и жесткой религиозной системы располагают к весьма вольным и эмоциональным трактованиям человеческого бытия.
Сегодня настало время другой религии ― гороскопов: очень трудно найти женщину, которая не верит расположению небесных тел, влияющих на ее личную судьбу.
Надо все же с огорчением отметить, что мужчин, верящих тому, что сочетание светил и планет придает конкретному человеку какие-то особые, волшебные свойства или хотя бы влияет на решение их грядущей проблемы – меньше. Заметно меньше.
Сказывается ли тут какой-то эмоционально всесильный, а потому априори верный способ женского познания мира?
Или скепсис этого надутого существа, который называет себя сильной половиной – следствие различия половых гормонов?
Это женской науке доподлинно неизвестно.
Но оставим эту опасную гендерную тему ученым, а то, чего доброго, рассказчика еще и мизогинической свиньей обзовут: нынешним дамам совсем, то есть напрочь не нравится, когда мужчины даже слегка сомневаются в способности космоса влиять на судьбу конкретных человеков.
Говоря же вообще, тут видна сугубо и трегубо положительная сторона астрологических увлечений, они отражают дух современной женщины:
– Я сама строю свою жизнь! И обойдусь без советов придурошных любителей футбола с пивом!
И это прекрасно: женщина должна наконец-то стать полностью свободной.
И станет, в этом нет никаких сомнений. Чему всё человечество, за малыми исключениями, будет несказанно радо, несмотря ни на какие различия первичных, а равно вторичных половых признаков и функций.
Цивилизация уже освободила женщину от докуки домашних дел, изобрела умную стиральную машину, умную электроплиту, и умную посудомоечную, наконец, которая особенно греет сердца дам. И еще массу полезных и умных механизмов. А скоро освободит совсем!
И станет женщина свободной, творчески мыслящей личностью.
Ну и что, что все вышеперечисленное было изобретено и внедрено мужчинами?
"Ах, оставьте! – скажет вам любая целеустремленная дама, – хоть какой-то толк должен быть от этих несносных существ?"
И будет права.
Надобно все же объяснить необычное месторасположение профессорского бизнеса.
Места в нишах по справедливости считались экстерриториальными, то есть не принадлежавшими ни одной стороне. Некая нулевая точка, на которую не распространяется действие ни германских, ни швейцарских законов. А потому чрезвычайно удобная позиция для нищего, просящего подаяние.
Полицейские обеих сторон, наслышанные о глубокой личной драме профессора, посмеиваясь в кулачок, закрывали глаза на него, разводя в улыбке руками, ведь некоторые полицейские чины вышли из его учеников!
И даже нынешний мэр швейцарской стороны господин Фридрих Штайн был также его учеником. Этим, вероятно, можно многое объяснить, по крайней мере, доступность ниш. Профессор попеременно сидел то в одной нише, то в другой. Взгляд его был направлен внутрь себя, иногда он даже не слышал вопросов, будучи настолько поглощенным своим миром, что походил на какого-нибудь древнеегипетского бога, который не смотрит ни на кого, а только созерцает минувшее и будущее одновременно.
Наш нищий, между тем, получая очень неплохие барыши, сообразно своей экстерриториальности и своему статусу, вероятно, не платил налогов!
Острые языки даже предлагали ему открыть в одной из ниш свой банк, дабы не подпадать под фискальные органы двух окружающих государств, но печальный профессор даже не отвечал на эти дурацкие шуточки, поглощенный какими-то мыслями, так беспокоящими его душу, что становилось очевидно: благородный сиделец слегка «тронутый».
Впрочем, символ профессора-спасителя, как и оракула в древних Дельфах был уже создан, только крепчал, подобно морозу на Аляске, принося новые и новые барыши.
Животрепещущий вопрос беспокоил самых любопытных граждан: куда он девает свои немалые деньги?
Никто не знал и не спрашивал, а если и спрашивал, тот даже не слышал этих вопросов, смотря как бы сквозь собеседника. И то правда: он же не интересуется на какие деньги живет любопытствующий?
Вот и вы не спрашивайте, – было написано на его гордом, одухотворенном челе сфинкса.
Ах, друзья мои, а особливо подруги!
Что так желанно в этом мире?
Что так волнует наши сердца, от чего ломаются судьбы, теряются состояния, уничтожается статус в обществе?