— Молодой человек, скажите, пожалуйста… будьте любезны… если вам не трудно… буду премного благодарен… что это у вас под брезентом?
Витька не сразу и понял суть вопроса — так певуче и удивительно вежливо звучали все обращения, что предшествовали вопросу.
Витька улыбнулся — на краснопольском базаре это прозвучало бы гораздо короче: «Че, пацан, в кузове?!» А тут целая речь. Витьке она понравилась. Захотелось и ответить тем же длинным предложением, с тихими добрыми словами. Даже вспомнил один из «ученых» оборотов, который употреблял Макар Блин, когда хотел быть вот таким же, предельно вежливым… «Не стоит благодарности, будьте любезны — вот вам и пожалуйста!» И добавить, что капусту, мол, привезли. Но габардиновое пальто каким-то странным образом, ловко и быстро дало круг, рассматривая в узкие щелки кузова содержимое.
— Капуста! Свежая!
И как вкопанный стал человек с большими глазами на том месте, где Ефросинья Петровна устанавливала весы. К нему тотчас примкнули второй, третий… Витьки не успел и снять брезент, как ЗИС оказался в тройном кольце очереди.
— Так-так, — облачаясь в белый халат, проговорила Катерина. — Быстренько распродадим… Останется времечко и по городу порыскать. Давай, Витек, подсобляй бабам-то!
С брезентом помог управиться Астахов. Открывать задний борт пока не стали — может рассыпаться капуста.
— Вот немного поторгуем из полного кузова, убавим, тогда и откроем задний борт — полегче нам с тобой станет подсоблять бабам-то, — сказал Семен Никитич, тоже надевая поверх телогрейки белую куртку — как-никак продавцы и привезли на городской базар продукт питания.
Так он и заявил — «продукт питания» — одному старичку. А Витька улыбнулся, вспомнив историю с «продуктом питания». Макар Блин одно время совсем в «ученость» ударился. «Ученость» в языке от него, как зараза, начала переходить и к другим. Переверть-Клейтонов не в счет. Некоторые большаки стали «переговаривать» выражения Макара Блина. С кем поведешься, как гласит пословица… Астахов, Катерина, Иван Мазеин нет-нет да и ввернут «заморское» словечко. Но совсем смех одолел, когда и мальцы пошли козырять… Шурик Васильев как-то на току заявил: «Вот, ребя, если бы мы хлеб в город не отправляли, то этого продукта питания у каждого было бы по полному амбару!» Появился как раз рядом Макар Дмитриевич. Услышал выражение Шурика. На то, что малец его «переговорил», не обиделся. Рассерчал на другое: «В город, — гришь, — не отправлять… тогда каждому по амбару?!» — «Ага». — «А рубаха на тебе из чего сделана?» — «Ситец…» — «Ситец сам ткал?» — «Не-е, в городе…» — «Штаны?!» — «Полотняные». — «Полотно сам добыл?» — «Не-е, из города…» — «Сымай, такой-сякой, и рубаху, и штаны… Иди грузи свой амбар в первоначальном виде!» Вот смеху было на току…
— Витек, Витек, чего задумался! — перекрывая базарный шум, крикнула Катерина. — Как говорит мой Кондратушка: копни, копни, наваливай…
Торговля началась.
Вилки из кузова летели по цепочке: Витька, Астахов, Катерина. Останавливались в руках Ефросиньи Петровны. А та осторожно, будто кочаны были хрустальными, взвешивала их, принимала деньги, давала сдачу. Хоть движения Ефросиньи Петровны и были не очень быстрыми, но капустный пунктир ни разу не остановился. Витька сверху смотрел на мать и удивлялся — будто всю жизнь работала продавщицей, а не учительницей.
Ему было радостно: ведь это он, Виктор Черемуха, привез горожанам капусту! Ну не совсем он, а его колхоз «Страна Советов»! И хоть не бог весть какая еда — капуста, но все же, все же… «Продукт питания»!
Когда заметно поубавили вилки из кузова и открыли задний борт, Астахов сказал: