— Не помрем, дак живы будем, не допьем, дак продадим.
Выпили и пельмени с тарелки ополовинили.
— Ниче пельмешки, — сказала Катерина. — Сам, что ли, гоношил?
— Да вот с Никитичем мы тут разбежались, по-холостяцки…
— Определяться надо, тогда и не будут руки в тесте, — заметила Катерина.
— Да ведь на вашего брата как нарвешься! Твоему Кондрату повезло — будто сыр в масле катается. А дружок мой, поп, женился… И-и-и, не приведи всевышний: с государем заоблачным откровенный разговор каждый день ведет, а с собственною супругой за год три слова не сказал. Эт-та приезжал ко мне, в бригадиры просился.
— Ну и взял бы.
— О бригадире надо думать, надо, — согласился председатель. — Вот тут приснилось мне, Катерина, будто ты в бригадирах ходишь…
— Дурной сон, — сказала Катерина. — Я бригадирским жезлом могу кое-кому по кумполу звездануть!
— Да-а, — протянул председатель, — если бы не твой анархичный наклон в характере, далеко б пошла! До командира производства.
Катерина весело расхохоталась:
— Макарушка, не в обиду будь сказано, тебе бы в самый раз командовать… районной баней. Какой бы там порядок был! Каменку для вкуса и запаху поливали бы токо квасом. После выхода любой районный житель имел бы продустированные штаны и кружку пива. Так?
— Нет в этом худого, — заметил Макар Блин. — Одну жизнь на земле шаркаем, можно и позволить штаны продустировать и кружку пива к выходу определить.
— Макарушка, а ты слышал, колхозы будут объединять.
— Знаю.
— И как относишься?
— Положительно. Большой артелью легче и суп хлебать.
— Суп-то легше, а каково будет продукт на этот суп заробливать?
— Соответственно, — округло ответил Макар Блин.
— А ты бы согласился быть председателем такого, восьмидеревного, колхоза? — с хитрецой спросила Катерина.
— Как тебе сказать, Катя, ежели по-честному: силы у меня есть, а остальное, надо думать, приложится. Но вообще, мне больше люб малый колхоз, угодья которого из окна правления все видать. В нем я каждого человека, словно родного, знаю. Ну а жизнь ведь не остановишь. Пускай она идет своим чередом. Не выдержу я председательского грузила, сменит другой, помоложе. Молодые-то нонче вон какие пошли — удалые да боевые.
И Макар Блин вновь ловко добавил в тарелки свежих дымящихся пельменей.
Удивительно легко шел разговор. Умела Катерина находить нужную нить разговора, будь то соседка, председатель колхоза или высокое начальство из области. Как-то приехал весной уполномоченный. На свиноферму зашел, поприглядывался, попринюхивался. Потом заключение выдал: «Все, — говорит, — хорошо у вас, только запах на ферме тяжелый, нельзя ли как-нибудь его облегчить». А Катерина возьми да и выдай ему без запинки: «В следующий ваш приезд мы свиней диколоном побрызгаем».
— Че, Катя, пьешь да морщишься? — заметил Макар Блин. — Просить че пришла, дак начинай, пока я добрый.
— Это ты правильно, Макар Дмитрич, угадал — просить. Просить мы решили с Кондратом, чтобы ты на свадьбе тысяцким побыл.
— Э-э, постой, не торопись, на какой такой свадьбе?
— На моей и Кондрата.
— Ага, — добавил Кондрат, — не надо было на борозде фату дарить.
— Вы, залетки, в здравом уме? Какая свадьба, когда столько лет вместе живете и третьего парничка решили в дом завести. Катя, когда похудеешь-то?
— К осенинам ближе.
— Самое тодельное время: и природа заново нарождается, а значит, и малому человеку способно жизнь начинать. Имя придумали?
— А то нет. Если парень, то Александр, а если девка, то Минерва, — сказала Катерина.
— Чего-чего? — не расслышал Макар Блин.
— Мальчика Александром наречем, а девочку — Минервой. Богиня такая была…
— А нельзя без блажи? — сказал Макар Блин. — Без богини, по-человечески назвать. Придумают же — Минерва! Да я вам и Женкиста не дам, пешочком пойдете из родилки со своей Минервой. Да я…
— Макарушка, успокойся, — улыбнулась широкой улыбкой Катерина. — Время есть, еще подумаем.
— Думайте! И проворней думайте. Ну чем не имя — Ксения?
— Хорошее имя, — согласился Кондрат: — Ты, Макар, на нее повлияй по-председательски. А то она совсем запридуривала: на бумажку выписала такие, что мне и не выговорить — Епистимия, Макрина, Ратмир, Электросила, Гидроагрегат… А такое вообще не слыхивал — Колстранс?!
— Не слыхивал, — сказал председатель. — Че это за страсть?