Думал-гадал председатель о представителе «постпредства», да так ничего путного и не придумал. Грамота требуется к деньгам. Катерину Шамину? Справится, но резковата на язык. Иногда такое завернет, что хоть уши ватой затыкай. А в райцентре интеллигенция малинку покупать приходит. Что могут подумать о колхозе «Страна Советов»! На киоске ведь и табличка висит с названием хозяйства. У Настены Петровой грамоты маловато — всего один класс. Хотя Настена считает, что четыре, и так всем говорит: «Я не виновата, что учитель из первого не переводил четыре года». Всех перебрал Макар Блин, да так и не нашел подходящего человека. Но вот сейчас, в саду, на малиновой делянке, решение пришло неожиданно. Быстрое и на первый взгляд как будто нелепое: Григорий Васильев! Да, Григорий Васильев. И грамотен и оборотист. Правда, не член колхоза, так это даже лучше — на работу его не нарядишь как колхозника. А тут почему бы не воспользоваться. Есть возможность опять же и проверить его, прежде чем принимать в колхоз. Хоть и рискованно для проверки ставить кошку сторожить сметану, но почему бы не попробовать. Вернулся человек с добрыми мыслями, по-доброму и показать себя сможет. А украсть везде можно, не только в киоске, где ты на виду, — и райцентр знает о твоих военных «художествах», когда он хитрил-мудрил, пытаясь уйти от военной страды. Вот еще одно испытание — выдержит, будет и колхозником. А так чего смешить народ — примем, а он, как волк, снова в лес. Тут же, мгновенно, Макар Блин и помощника Васильеву определил — Витьку Черемуху. Почему именно его, он и сам, пожалуй, не смог бы ответить. Просто решилось в сознании четко и определенно — Виктора Черемуху. И точка. В душе Виктором назвал мальца, большим именем, чему сам тоже удивился.
— Черемуха, ну-ка очнись, разговор есть.
— Слушаю, дядя Макар.
— Семнадцать умножь на двадцать девять. В уме! Сколько?
— Четыреста девяносто три.
— А сорок три на двенадцать?
— Пятьсот шестнадцать.
Экзамен был закончен.
— Подойдешь, — сказал председатель. — Считаешь в уме быстро, сила в руках есть. Подойдешь!
— Куда, дядя Макар?
— Не кудакай, узнаешь. Позови-ка ко мне Григория Васильева.
— Это дядю Гришу, что ли?
— У нас в деревне один Григорий Васильев.
Витька сбегал за Григорием. Тот пришел веселый с делянки — ягодницам очень нравились его пестерьки, удобные, легкие. И красивые. Григорий успел и красками их разрисовать.
— Дело с разговором есть. Григорий, закуривай, — протянул председатель тощий кисет.
— Спасибо, — ответил Васильев и начал свертывать цигарку.
— Дело вот какого свойства… Посоветовались мы тут… — для важности голова решил немного приврать: — Посоветовались мы тут в правлении и решили тебя продавцом в район назначить. Потому как более тодельного человека не сыскали. А ты и грамотен, и говорить можешь обтекаемо, не обидишь районного интеллигента, как, предположим, закорючница Катерина, и с торговым делом знаком. Как ты смотришь? Только честно. Это не приказ, приказать я тебе не могу, не колхозник. Просьба… Моя и… правления, разумеется.
Григорий молча курил.
— Вот в помощники тебе Виктора Черемуху определяю. Парень расторопный. Двузначные числа множит в уме без запинки. Кульки там вертеть или корзинки подносить… Пойдет парень.
— Куда? — снова спросил Витька, пропустивший начальные слова — засмотрелся на селян, рассыпавшихся по малиновой делянке.
— На кудыкину гору! — резко бросил председатель. — Я же сказал — в заместители Григорию Васильеву. А Григорий назначается, вернее предполагается, в директора «постпредства».
— Это в торговый ларек, что ли?
— Не в ларек, а в «постпредство»! — поднял правую руку вверх председатель. — В «постпредство» нашей артели.
Витька даже присвистнул от огорчения: вот это предложение! Подмастерьем в ларек! Да лучше умереть от позора, чем такое. Не принято в этой стороне мужикам стоять за прилавком. Да еще в работное летнее время! Да еще ему, Виктору Черемухе!