Повариха в "мальвинах" и белой кофте включает магнитофон - "Весну 301". Играет медляк - "Чистые пруды" Талькова. Я говорю прыщавой:
- Можно тебя?
Она кивает головой.
Мы топчемся на месте. Поварихи танцуют друг с другом, Игорь за столом базарит с мастерицей.
Песня заканчивается. Прыщавая говорит:
- Пiшли покуримо.
- У меня нет.
- У мене є.
Выходим на улицу. Небо - черное, низкое, все в звездах. Она достает пачку "Родопi", вынимает сигарету, прикуривает.
Из столовой выходит Игорь. Он спрашивает:
- Что это вы тут уединились?
- Так, покурити вийшли, - говорит прыщавая. Она улыбается Игорю. Он обнимает ее за плечи, она не вырывается.
- Дай потянуть, а то мои кончились.
- Тримай.
Она протягивает Игорю сигарету. Он мнет рукой ее левую грудь под платьем, на другой руке выставляет мне три пальца.
Просыпаюсь. В трусах - засохшая корка спермы, они воняют. Я не помню, что мне снилось. Папа, Костя и мать Игоря спят, кровать Игоря - пустая.
Вытаскиваю из сумки чистые трусы, надеваю, беру пакет с зубной щеткой и пастой, выхожу из комнаты.
Игорь спускается по ступенькам вагончика-туалета.
- Привет. Что ты вчера так рано отчалил? Там эта, Оксана, ну, которую я первую вчера... Начала, короче, лезть, а я уже на нее и смотреть не хочу... Ты б ее мог, как нечего делать...
- А эта, прыщавая?
- Ну и что, что прыщавая? Нормальная баба, мы с ней покувыркались на одеяле на пляже. Только не дает - целка еще. А эта, Оксана... Не представляю, как можно каждый день - и с одной бабой... Ладно, пошел я отсыпаться.
Сидим с Игорем на пляже. Волны накатываются на берег. Я спрашиваю:
- Ты сегодня купался?
- Ага, утром. Смотри - пила какая, пошли зазнакомимся.
На скамейке сидит девушка, смотрит на море. Ноги накрыты одеялом.
- Здравствуйте, девушка, - говорит Игорь. - Вам не холодно здесь одной?
- Не-а, совершенно не холодно.
- Ну и хорошо.
- А как вас зовут?
- Допустим, Оля.
- А меня, допустим, Игорь, а это, допустим, Серый.
На качелях - двое поварих, одна махает Игорю, зовет к себе.
- Я сейчас.
Он идет к качелям.
- Что это за клоун? - говорит Оля.
Я ухмыляюсь, пожимаю плечами. Она спрашивает:
- Ты любишь море?
- Ага. А ты?
- Обожаю. Каждый год езжу. Ты откуда сам?
- Из Могилева.
- А я из Винницы.
- Погуляем, может?
- Давай. Только я малого своего возьму, хорошо?
Идем втроем по песку. Малому лет десять, он белобрысый и противный. Слева - коробка недостроенной базы отдыха. Кусок пляжа около нее не освещен. На одеяле обнимается парочка. У моря бренчит на гитаре мужик в джинсовой панаме.
Оля рассказывает:
- Я учусь в педулище - мы его "педучилище" зовем. Скучно там - вообще. И не только в училище, в городе скучно, пойти некуда, дискотек нормальных нет...
- А как тебе здесь дискотеки?
Она морщится.
- Разве это - дискотеки? Это не дискотеки, а не знаю что... Ты не куришь?
- Нет.
- Попроси мне у кого-нибудь сигарету.
Впереди сидят две девушки, курят. Я говорю:
- Извините, у вас не будет сигареты?
Одна хлопает по карману розовых штанов.
- В комнате пачка осталась. Сейчас принесу. Вам три?
- Нет, одну.
Стоим, смотрим на море - в темноте оно сливается с небом. Малый кидает камнями в волны. У берега купаются два мужика.
Девушка приносит сигарету. Я говорю:
- Спасибо.
Она кивает. Я отдаю сигарету Оле, она прикуривает у девушки. Мы отходим. Оля говорит:
- За сигареты спасибо не говорят.
- Да?
- А ты что, не знал?
- Не-а.
Подходим к своей базе отдыха. Я спрашиваю:
- Завтра погуляем еще?
Оля пожимает плечами.
- Будет видно.
- Спокойной ночи.
- Спокойной ночи.
Брожу по пляжу. Оли не видно. Под деревянным столбом сидит пацан с гитарой, поет. Его слушают несколько поварих. Одна - рыжая, веснушчатая, не знаю, как ее зовут - говорит мне:
- Привiт. Сiдай послухай - красиво пече.
Пацан начинает новую песню:
Я сижу один в пустой квартире
На полу валяется рубашка
Я не знаю, что творится в мире
Знаю, что ко мне придет Наташка...
Подходят Игорь и Оля. Оля снимает кофту, остается в майке. Она кладет кофту на песок, садится на нее. Игорь садится рядом, обнимает Олю за плечи. Пацан поет:
Сколько это будет продолжаться
Знают только я и дядя Вася
Это я его зову Наташкой
Потому что мы с ним пидарасы.
Игорь хохочет, поварихи кривятся. Пацан говорит:
- Ну что, кто вина хочет? У меня шесть литров.
- Нi, ми не будемо, - говорит веснушчатая. - Нам рано вставати на роботу. Она поднимается, ее подруги тоже.
На песке - пустые трехлитровые банки. Пацан стоит на коленях, держится за столб, тошнит. Игорь вырубился. Я пил меньше всех, совсем чуть-чуть, и поэтому почти трезвый.
Подсаживаюсь к Оле, обнимаю ее за талию. Она открывает глаза.
- Тебе чего?
- Так просто.
Она пожимает плечами, берет с песка банку - в ней чуть-чуть на дне, подносит к губам, допивает. Ее медный браслет съехал, на запястье - толстые выпуклые шрамы.
Светит луна. Я рассматриваю Олино колено. Прыщик. Царапина. Несколько тонких волосков. Наклоняюсь и целую ее в колено. Она отдергивает ногу.
- Отвали, кому сказала? Отвали.
Я отодвигаюсь. Она поднимается и, шатаясь, идет к корпусу.
Светло. Я качаюсь на качелях. Пацан из тридцать второй комнаты сцыт на перила. Он говорит мне:
- Привет.
- Привет.
- Как погудел, нормально?
- Ага.
- Я тоже заебись. Домой в бабских трусах пришел, прикидываешь? Ты слышал, что за хуйня в Москве творится?
- Не-а.
- Горбачева на хер скинули, теперь Янаев.
- А кто это такой?
- Хер его знает.
Из комнаты выходит папа.
- Привет. Гуляешь?
- Ага.
Он достает из пачки сигарету.
- А мне вот что-то не спится.
- Слышал, что он говорил, что в Москве?
- Да, я знаю. Слышал вчера по радио.
- Ну и что?
- Ничего.
Над морем висит ярко-красный шар солнца.