Раз, уж когда вошли они в земли Царьградские, сидят мужи у костров, сидят кругом, в пламя смотрят, да про славные деяния предков вещают друг другу. Сидит Лучезар в печали, Березу вспоминает и "Прости" в сердце своем шепчет, а в глазах его, словно огни небесные - звезды, слезы горят. Вот он в сторону взглянул и узрел: в отдалении от больших костров, горит другой костер малый, и сидит у него одна только фигурка. Вот и спрашивает он у друга своего:
- Кто это там?
- А то никто и не знает. Странный человек: на всех стоянках разведет костер в отдалении, да так и сидит там склонившись и не говорит ни с кем.
Загорелось тут сердце Лучезарово подозреньем, вскочил он бросился к костру тому, да еще издали закричал:
- Береза, Береза - ты ли это?!
Вскочила фигурка, убежать хотела, да видит - поздно, тут ветер подул, в травах запел, да накидку с головы и сбросил; сверкнули в пламени костров белы волосы, глаза чистым светом полны:
- Да это я! - прошептала негромко. - Ты тогда в словах поклялся, что не оставишь меня, ну а я - в сердце. Прости...
Обнял ее Лучезар, в уста поцеловал, к сердцу своему прижал и шепчет:
- Прости, прости ты сердце мое удалое! Но клянусь, слышишь - всегда мы вместе с тобой будем!
Обнаружил Крутояр-правитель, что пропала Береза, долго ее искали, и в лес всей деревней ходили, и даже в омуте искали - нет нигде ее нет. Тут нашелся один старичок - видел он, как за десятью мужами, которые к войску пошли еще одна фигурка пробралась.
- Ну вот и все! - говорит мужичишка щуплый, да умом хитрый.
- Ну и что мне из того? - спрашивает Крутояр-правитель.
- А то. - мужичок отвечает. - Что если нальешь мне меда так и скажу.
Налил ему Крутояр меда, мужичок выпил, с уса стряхнул и вещает:
- Та фигурка Березой была. За своим Лучезаром и в войско она пошла.
- Что ж делать теперь?
- Нальешь еще меда, скажу.
Налил ему Крутояр меда, мужичок выпил, с уса стряхнул и говорит:
- Пошли скорее человека верного. Пусть коня гонит не жалеет; вдруг, и поспеет до нашего войско к Царьграду. Там пусть выкрадет Березу.
- Так и сделаю! Ах она! Ну на тебе еще меда за добрый совет!
И послал Крутояр человека своего, на коне черном, богатырском - как ветер конь по полям полетел, да далече до Царьграда, за тридевять земель он...
А войско русское подошло к тому граду: стоят мужи отважные и невиданное видят: стены каменные точно горы к самому небу поднимаются, а на стенах тех рать, и шлемов там среброверхих, что капель в море, а за стенами купола, словно солнца на землю сошедшие, и огромен, и прекрасен Царьград! Как хочется взойти в него - познать все чудеса самим, самим по улочкам пробежаться, самим на купола эти взобраться!
Подходят войска союзников: все поля окрестные ими заполнились.
Стоят мужи русские под стенами Царьградскими, начала ждут.
Рядом, рука об руку и Лучезар с Березой.
- Ушла бы ты от сечи.
- Я ведь слово дала. Хоть и суждено нам погибнуть - с тобой останусь и счастье мне в том.
- Отчего же ты знаешь, что погибнем мы?
- А вон брат мой ворон над кружит. Слышишь, кричит печально - со мною прощается.
- Смотри, как велики, войска союзников; победа за нами! Но ты ли драться будешь?..
Промолчала Береза, но тут знак к началу сечи подали. Придвинулись войска к стенам великим; впереди всех русичи, а среди них - в самых первых рядах, и Лучезар с Березою.
Как страшно деве беловласой, среди толп этих - она к лесной тиши привыкла, к разговору негромкому с духами, к тканью полотен у брега озера ее родного, она людей ведь всегда сторонилась, даже в деревню ей идти было страшно - ради Лучезара пошла - ради него и в это страшное место попала; вокруг тысячи кричат, лавиной несутся, а она среди них с Лучезаром рядом.
Распахнулись тут ворота золоченые и из них на конях, в броню закованные воины Царьградские вылетали: ряд за рядом, ряд за рядом и нет им конца и края.
Впереди всего войска летит правитель русский, на коне белогривом, кричит:
- Ничего же, братья! За нами союзные войска, сила на нашей стороне!
Вышел на вершину стены правитель Царьградский, на голове корона золотая, в ней изумруды сверкают; на войско русское смотрит, руки потирает, советникам своим говорит:
- Словно стая лебединая нынче под наши стены залетела. Ну же ловчие кидайте сети!
Подали тут со стен знак условный, и правители войск союзных, уже златом подкупленные, кто назад повернул, а кто и в помощь царьграцам сети на русичей кидать стал.
- Предательство! - по рядам гремит.
- Ничего! - мечами русичи сотрясают. - Мы их всех сокрушим! Вперед, братья!
Налетели передние ряды всадников царьградских на русичей: русичи кто зубы сжал, кто ревет, словно зверь - вверх на всадников прыгают, рубят, рубят!
Тут и сети полетели - да какой там! Разрубаются сети! Вновь ревут, вновь вверх бросаются; все перемешалось перекрутилось, мечи сверкают, брызги крови кругом, топот, рев; кто руками богатырскими, дубовыми, коней валит, всадники летят, русичи падают - окровавленные вновь подымаются.
Нахмурился правитель царьградские:
- Уж не белы, а кровавы, стали лебеди! Видят ведь, что нет спасенья, а все одно рубятся! Ведь плен - все равно жизнь, неужто не понимают этого!
Под стенами вой, скрежет, кровь по земле течет: израненные на коней запрыгивают, вместе с всадниками под копыта, под ноги падают... Ад то был!
И среди этого ада Лучезар с Березой стоят: Лучезар точно дуб - никто к нему подойти не может - вот всадник с копьем налетел - одним ударом Лучезар копьем перебил, подпрыгнул, вторым ударом, всадника в грудь поразил, вылетел тот из седла, на землю упал - совсем еще юноша молодой...
И слышит Лучезар - плачет совсем рядом Береза:
- Что же делаешь ты? Да ты ли это, милый мой?
И склонилась Береза над юношей тем - всадником Царьградским, целебные травы достала, уж и к ране его приложила, а юноша жив еще, дышит часто-часто и глазами синими в ясно небо смотрит.
Вот слово какое-то незнакомое прошептал, и понял Лучезар, что маму он свою звал: жалость тут на Лучезара навалилась, слезы на глазах выступили, почувствовал, все то, что и Береза чувствовала, словно в единое с ней слился. Понял тогда, что слава за которой он шел - ничто, а те чувства, которые он испытал, когда увидел ее впервые - есть вечное. Вдруг понял он, что стены Царьградские когда-то прахом станут и есть что-то более вечное, чем они, чем все на свете...
- Прости! - прошептал он и видит в глазах Березы ужас.
- Сзади! - закричала она, обернулся Лучезар, видит - на него всадник летит; уже мечом замахнулся. Налетел на всадника того Лучезар, с коня спихнул, а сам уже обратно Березе бежит. А она среди сечи, словно цветок зимний среди ветров смертных негнущийся, над раненым юношей склонилась, уже и к ране его и листья целебные приложила, и перевязала рану и словно добрые, о жизни, да о весне шепчет.
И словно заговоренный круг возле нее: вокруг смерть, вокруг мечи сверкают, а в круг тот и не войдет никто...
Рядом с ней стоит Лучезар, меч опустил - нет в нем задора прежнего, хочет он на брег озера лесного, не нужны ему купола Царьградские - родная сторона всего милее.
Тут и видит: друга его лучшего Радужа, всадники окружили сетями забросали, в Царьград волокут; бьется Радуж, хочет сети разорвать, да уж изранен он весь, сил почти не оставлен.
- Радуж, друг! - закричал Лучезар. - Я иду к тебе, брат мой!
И меч Лучезаров, словно серп месяца кровавого засверкал, и заревел он словно волк; к Радужу бежит, врагов раскидывает - нет спасенья от его меча.
Одного, второго, третьего порубил:
- Брат мой, держись!
Вот налетел на всадников, одного с коня спихнул - на его уж месте сидит, других порубил, сам раны получил, но боли и не чувствовал - хоть и весь в крови был.
Летят из ворот новые ряды, но тут другие русичи подоспели, вокруг Радужа оборону держат. Среди них и правитель остался: коня при нем нет и лицо рассечено, но в голосе прежняя сила: